Античная драма

Софокл

Сенека

Безжалостным крылатым богом сделало Любовь людское заблужденье, дав ему Палящий факел, лук и стрелы меткие, Решив, что сын Венеры и Вулкана он. Но нет, любовь есть сила, жаром вкрадчивым Вползающая в душу. Юность — мать ее, Досуг, дары Фортуны, роскошь — пища ей; Когда ее лелеять перестанешь ты, Она, слабея, угасает в краткий срок.

Нерон

А я сужу иначе: без нее ни жизнь, Ни наслажденье невозможны. Гибели Не знает род людской, благодеянием Любви творя потомство. Учит кротости Зверей она. Так пусть же этот бог несет Мой брачный факел и отдаст Поппею мне.

Сенека

Нет, свадьбы этой римлян скорбь не выдержит, Святое не допустит благочестие.

Нерон

Что ж, сделать не могу я то, что можно всем?

Сенека

Все

от людей великих ждут великих дел.

Нерон

Я испытать хочу: довольно ль сил моих, Чтоб в душах черни дерзкую приязнь сломить.

Сенека

Тебе пристало воли граждан слушаться.

Нерон

Плох тот властитель, над которым властна чернь.

Сенека

Ты не уступишь — вправе возроптать народ.

Нерон

Мольбами не добившись, вправе силой брать?

Сенека

«Нет» молвить трудно…

Нерон

Цезаря принудить — грех.

Сенека

Сам откажись.

Нерон

И побежденным будешь слыть.

Сенека

Что нам молва!

Нерон

Но многие ославлены.

Сенека

Кто выше всех, ей страшен.

Нерон

Все ж язвит его!

Сенека

С молвой ты сладишь. Лишь бы дух смягчили твои Заслуги тестя, юность, чистый нрав жены.

Нерон

Оставь! Не докучай мне! Наконец, дозволь Мне делать то, что порицает Сенека! И так исполнить просьбы римлян медлю я, Хоть понесла во чреве от меня залог Возлюбленная. Что ж обряд наш свадебный Назначить медлю я на дни ближайшие?

(Уходит.)

Сенека удаляется и другую сторону).

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

На пустой сцене появляется призрак Агриппины.

Призрак Агриппины

Сквозь твердь земную вышла я из Тартара, Стигийский факел сжав рукой кровавою: Пусть сына свадьбу озарит преступную С Поппеей — я же, мстительница скорбная, Мой факел в погребальный превращу костер. И среди теней то убийство мерзкое Я не забыла: маны неотмщенные Покоя не нашли. За все, что сделала Для сына я, — мне был корабль наградою, И за престол — крушенья ночь и горький стон. Хотела я оплакать гибель спутников И сына грех — но не дали мне времени Для слез: удвоил грех свой злодеяньем сын. Мечом убита, я сквозь раны гнусные Среди родных пенатов испустила дух, Из моря спасшись. В сердце сына ненависть Не угасила кровь моя: тиран теперь Желает имя матери и все мои Заслуги навсегда предать забвению: Он разрушает надписи и статуи По всей земле, которую — на горе мне — Под власть убийце отдала любовь моя. Супруг умерший тень мою преследует, У глаз моих преступных машет факелом, Грозит, корит судьбой своей и требует, Чтобы убийца сына выдан был ему. Оставь! Он твой: дай лишь отсрочку краткую. Эриния тирану уготовила Конец достойный: бич, и бегство жалкое, И казнь, перед которой птица Тития, [320] Тантала жажда, труд Сизифа горестный И даже Иксиона [321] колесо — ничто. Пускай он возведет дворец из мрамора [322] Под золотою кровлей, пусть порог хранят Когорты, пусть пришлет весь мир ограбленный Ему богатства, руку пусть кровавую Парфяне лобызают и несут дары, — Настанет день, когда с душой преступною Расстанется и горло под удар врага Подставит он — разбитый, нищий, брошенный. Увы, к чему был труд мой и мольбы мои? Куда тебя безумье приведет твое И рок, мой сын? Перед такими бедами Стихает гнев тобой убитой матери! О, если б, раньше, чем рожден ты мною был, Мне чрево растерзали звери дикие: И ты бы умер, неразлучный с матерью, Бесчувственный, злодейством не запятнанный, И в царстве мертвых никогда тревог не знал, И славных предков, и отца увидел бы, Которых обрекли мы на позор и скорбь, — И ты и я, что родила таким тебя! Так скройся в Тартар, мать, жена и мачеха. Всем близким лишь погибель приносившая!

320

Титий— мифический герой. За то, что он оскорбил богиню Лето, Титий

был не только убит богами, но и наказан в подземном царстве: там два коршуна терзали его печень.

321

Иксион— мифический герой. Он воспылал любовью к богине Гере, и за это его приковали к вечно вращающемуся огненному колесу.

322

…дворец из мрамора… — намек на так называемый «Золотой дом», дворец, постройкой которого был в это время занят Нерон.

(Исчезает.)

СЦЕНА ПЯТАЯ

Октавия.

Октавия

Удержись от слез в этот праздничный день, В день веселья, о Рим, чтоб твоя любовь И преданность мне не зажгли в душе Повелителя гнев, чтоб не стать для тебя Мне источником бед. Не впервые сейчас В больную грудь вонзают клинок: Тяжелей удары сносила я. Пусть погибну я — но избавит от мук Меня этот день. Не придется мне мужа злобный взгляд То и дело встречать И входить в ненавистный брачный покой К рабыне моей: Сестрой — не женой буду Августу я. Лишь бы казни отныне и гибели злой Не бояться мне! Но напрасны мечты! Иль забыла ты В ослепленье минутном злодейства его? Лишь до новой свадьбы тебя берегли, Чтобы в жертву принесть на брачном пиру. Для чего ж ты назад устремляешь взгляд, На пенатов отчих смотришь в слезах? Поспеши скорей от этих дверей, Залитый кровью покинь дворец.

(Уходит.)

Хор

Вот и день взошел, о котором давно Трубила молва, но не верили мы: И я, брачных чертогов Клавдия дочь Изгнал Нерон, Торжествуя, Поппея вступила в них, А нашу преданность страх подавил, И терпит все трусливая скорбь. О римский народ, где сила твоя, Что ломала волю славных вождей. Побеждавшей отчизне давала закон, Лишь достойным мужам вручала власть, Объявляла войну, заключала мир, Усмиряла дикие племена И держала в темнице пленных царей? Повсюду стоят, оскорбляя наш взгляд, Поппеи статуи, ярко блестя, И с нею — Нерон. Повторенный в бронзе образ ее Рукою безжалостной наземь сбрось, С высокого ложа ее стащи, Разрушь огнем и острым копьем Жестокого цезаря гнусный дворец.

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Входит Поппея, за ней ее кормилица.

Кормилица Поппеи

Зачем ты вышла из покоя брачного, Питомица? Куда тайком направилась? И почему испуг в глазах заплаканных? День, о котором всех богов молили мы, Нам воссиял: обрядом брачным связана Ты с цезарем, плененным красотой твоей: Тебе он — победительнице — отдан был. Воссевши во дворце на ложе гордое. Как ты была прекрасна! Поразила ты Сенат своей красою, когда ладан жгла И возливала чистое вино богам, Закрыв лицо прозрачной тканью огненной, А рядом, ни на шаг не отступая, шел Меж граждан, счастья вам желавших радостно, Походкой гордой цезарь, и лицо его Сияло счастьем: так на ложе вел Целей [323] Фетиду, что из пенных поднялась пучин, И в радостном согласье небожители И боги моря праздновали свадьбу их. Но отчего искажено лицо твое? Откуда слезы, бледность и внезапный страх?

323

Целей— мифический герой, супруг морской богини Фетиды, отец Ахилла.

Поппея

Минувшей ночи сновиденья мрачные И взор и разум, няня, помутили мне: Бреду без чувств… Как только день мой радостный Ночным светилам, отдал твердь небесную, В объятьях тесных моего Нерона я Забылась сном; но ненадолго был мне дан Покой отрадный. Вижу: толпы скорбные Ко мне на свадьбу собрались; бьют в грудь себя Матроны Рима, распустивши полосы, И часто раздается страшный рев трубы, И мать Нерона, кровью обагренная, С угрозой потрясает дымным факелом, Иду за него, страхом принуждаема, — Вдруг разверзается земля у ног моих Расселиной широкой; я лечу в нее И с изумленьем вижу ложе брачное Мое… В бессилье на него я падаю, Гляжу: спешит мой бывший муж с толпой ко мне [324] И сын… Криспин в объятья заключил меня И ждет, чтоб я на поцелуй ответила, — Но тут Нерон врывается трепещущий И в горло меч ему вонзает с яростью Холодный страх объял меня, прервав мой сон. Сейчас еще я вся дрожу от ужаса, И бьется сердце. Сделал страх немой меня, — Лишь преданность твоя признанье вырвала, О, горе! Чем грозят умерших маны мне? К чему был: сон, в котором пролил кровь мой муж?

324

…спешит мой бывший муж… и сын… — Первый муж Поппеи Руфий Криспин покончил с собой по приказу Нерона. Сына Криспина и Поппеи утопили по приказу Нерона.