Антикиллер-4. Счастливых бандитов не бывает
Шрифт:
– Молодец, не носишь железок дома, – раздался тот же бас. – На охрану надеешься?
И тут он понял, что жизнь изменилась, что он никогда не увидит Омара и других охранников, да и неизвестно, сколько он сам проживет…
– Да вы знаете, кто я?! – грозно прорычал он.
– Знаем, знаем…
В резную дверь вошел парень с низким скошенным лбом, развитыми надбровными дугами и выстреливающими из-под них пронзительными светлыми глазами. Он был бы похож на гориллу, если бы не коротко подстриженные волосы и аккуратная одежда: отглаженные джинсы,
– Ты кто такой? – гаркнул Карпет. – Откуда взялся? Отпусти мальчишку! Я тебя…
– Здесь не ты решаешь, что кому делать, – сказал неандерталец спокойно. – Иди, сядь.
Чтобы хозяин больше не сомневался, кто тут на самом деле все решает, ему сунули тяжелым прикладом в солнечное сплетение, а потом в лицо. И поволокли в кабинет, бросили в глубокое кожаное кресло. До ящика стола и до «беретты» можно было дотянуться рукой, но делать этого ему не хотелось. Артурчик безразлично рассматривал висящую на стене картину. Это тоже выглядело неестественно и странно.
– Ситуация следующая, – сообщила «горилла» полулежащему в кресле Карпету. – На Парниковой сейчас мои люди. Если я скажу, через десять минут там будет зона, свободная от наркотиков. Причем еще долго никому даже в голову не придет толкнуть там хотя бы таблетку димедрола. Это только начало. А через неделю то же самое будет во всей Нахичевани.
– И чего ты хочешь? – покосился на него Карпет заплывшим красным глазом. – Мира во всем мире, б…дь? Россия – континент здоровья? Трезвость – норма жизни? Кто ты такой вообще? Пацана отпусти!
– Я Жора Каскет, – сказал мужчина. – Но вопрос в другом: кто ты. И что ты будешь делать. Я отвечаю по порядку: ты – никто. И будешь делать то, что я скажу.
– Ты омудел!! – заскрипел зубами Карпет. – Я в Нахичевани – главный!! Ты не выйдешь отсюда! Тебя на полоски порежут и в косичку завяжут!!
Жора только качнул головой. Вперед шагнул парень с длинным лошадиным лицом, буднично ударил Карпета в грудь прикладом. Послышался отчетливый треск кости, Карпет охнул высоко, по-бабьи, и опрокинулся вместе с креслом на пол. Его подняли, усадили. Лицо Карпета стало зеленоватым, он тяжело, с хрипом дышал.
В доме по-прежнему царила неестественная «тишина». Маленький Артур сонным, расфокусированным взглядом посмотрел на отца и сунул в рот большой палец. Карпета пронзила ужасная догадка, у него даже в голове помутилось.
– Ты здесь не главный с этого дня, – сообщил ему Жора. В доме по-прежнему царила неестественная тишина.
– Что ты хочешь, говори, – проскрипел Карпет.
– Я хочу, чтобы все осталось по-прежнему, – сказал Жора. – Твои люди торгуют, твои клиенты покупают. Все, как и раньше. Это хороший устоявшийся бизнес, я не хочу ничего менять. Только товар
– Ага… А я что? – Карпет по-волчьи оскалился. – Тоже встану на «Загоне»? «Марочками»[9] торговать?
– Это как ты захочешь. Можешь покупать товар у меня и скидывать его дальше по цепочке. Будешь что-то вроде начальника отдела снабжения…
Каскет плюнул ему под ноги.
Жора опустил голову, взглянул на жирный красный плевок.
– А можно и по-другому, – сказал он спокойно. Повернулся к парню с лошадиным лицом, спросил:
– Сколько времени прошло?
– Десять минут, – ответил тот.
– Артур, эй! Посмотри на папу, – сказал Жора, пощелкал пальцами перед лицом мальчишки. – Поди сюда, Артур. Ты меня слышишь?
Артур даже не пошевелился, словно спал с открытыми глазами.
– Бесполезно, шеф, – сказал парень с лошадиным лицом. – Теперь хоть киянкой по башке. Пошла реакция…
– В чем дело? Артур!! Что вы с ним сделали, суки? – страшно выкрикнул Карпет, пытаясь встать. Его тычком вернули в кресло.
– А насчет «марочек» ты хорошо придумал, Карпет… Сыночка тоже надо к наркоте приучать!
Кто-то из свиты Каскета громко заржал и сразу смолк.
– Пока скормили ему таблетку димедрола, – буднично сказал Жора. – Проспится – и все. А будешь выступать – посадим на иглу, и дело с концом. Ты же сажаешь чужих детей! Так что выбирай.
У Карпета задрожала нижняя челюсть, а из глаз брызнули слезы. Так жестоко, бессовестно и нагло с ним никто и никогда не обходился. Он обходился так с другими людьми, но с ним – никто и никогда.
– Х…й с тобой! Твоя взяла! Бери все! Все твое! – прорычал он, всхлипывая и размазывая по лицу кровавые сопли. – Только отпустите ребенка, б…ди!
* * *
Омар лежал поперек беседки, уронив голову на забрызганный кровью коврик с надписью по-армянски «Не свинячь, дорогой!». Убит был и Лыжник, дежуривший на северной части периметра – его нашли там же, в кустах. Всех остальных обезоружили и согнали в конюшню, включая нянечку и газонокосильщика. Цыгу, домашнюю челядь, двух охранников и свою жену Карпет обнаружил запертыми в спортзале в цокольном этаже. Женщины рыдали, мужчины прятали глаза. Цыга изображал на лице страдание.
– Твари! Ты должен их убить! – визжала в истерике Ева. – Он схватил меня и поволок, словно какую-то девку! Он мне чуть руку не сломал! Убей их! Убей их сейчас же!!
Карпет ударил ее ладонью по лицу, дернул за волосы и ударил еще раз.
– Даже про Артура не спросила, сука!.. – орал он, отвешивая пощечины одну за другой, не обращая внимания на дикую боль в переломанной ключице. – Привыкла только о себе думать! Бросила пацана! Бросила, сука! Это тебя убить надо!
На этот раз он, скорее всего, стрелял бы не в ногу. Всю башку бы ей разнес, точно… Он осмотрелся.
Челядь замерла, боясь пошевелиться.
– Про то, что было, всем забыть! Ничего не было!