Антикиллер-4. Счастливых бандитов не бывает
Шрифт:
– Да, Михалыч, чего уж… Годы мои не те, чтоб килькой в томате питаться. Внутрях иногда такой кипеж случается, хоть на стенку лезь…
– А сколько ж тебе лет?
– Да сорок семь будет, – мрачно признался Леший.
Выглядел он при этом как минимум на шестьдесят. Но Лис ободряюще похлопал его по плечу.
– Ерунда, Петруччо! В твои годы мужики любовниц заводят, детей рожают, глупости всякие творят! А если бы ты был политиком, то считался бы еще молодым да ранним!
– Так я ж не политик, – равнодушно заметил Леший. Отвернулся, уперся взглядом в дощатый
– Хрен знает кто я вообще… Как жаба болотная – не зверь, не рыба, так – что-то между, что-то склизкое… Тьфу, одним словом.
– Ну, брось! – Лис нахмурился. – У нас с тобой такая работа, что любить да по коленке гладить нас никто особо не станет. Я ж не плачусь!
– Это у тебя работа, Михалыч… Работа! – повторил Леший. – Я не в том смысле, что деньги и квартира… А в том, что ты живешь этим и уважаешь себя. А вот у меня так не получается.
– Так ты уважай! – Лис посмотрел на своего агента, словно ожидая, что тот сию минуту начнет себя уважать.
Леший тоже посмотрел на многолетнего куратора и отвел глаза.
– Ладно. Говори, чего вызывал.
Лису не нравился этот разговор. Обычно Леший никогда не затрагивал тему своей двойной жизни, не жаловался. И он не проявлял жалости к агенту. Работа есть работа. Заботиться об агенте можно и должно, жалеть – нельзя. Может, Леший в самом деле стареет? Но гадать было некогда.
– Дело важное, Петруччо, – сказал Лис. – Про Джаваняна слыхал, конечно?
– Слыхал, – кивнул Леший. – Батона тоже под это дело положили с дружками. Только говорю сразу: темняк здесь кромешный. Хотя откуда вонь идет – ясно: его увольняли, увольняли, москвича ставили, ставили… По закону не вышло, так по-другому решили… Вартана в землю, а москвич все одно на его место сел…
– Кончай, Петруччо, мозги полоскать. Сейчас все философы. Меня конкретная тема интересует: кто сработал, кто что знает, ну и так далее…
Агент махнул рукой.
– Откуда? Я без понятия. О таких делах никто не болтает…
– А по Омару с Лыжником?
– Омара знавал, он у Карпета в охране… Этих что – тоже завалили?
– Тоже.
Леший покачал головой.
– Я давно в обществе не вращался, Михалыч. Видишь – от тебя стал новости узнавать.
– Вижу, – сказал Лис. – А ты повращайся. Предложи тему, обнови знакомства. Если надо – подкину чего… Хватит тебе кебабами объедаться, Петруччо! От размеренной жизни меня самого тоска точить начинает, а это вредно!
Он помолчал.
– Если ты сам не против, конечно.
– Я в последний раз аж в мае со своими кентовался, – с сомнением проговорил Леший. – С Круглым «бобра» одного московского ощипали… И разбежались. С тех пор много воды утекло.
– В мае, говоришь? Это на базе, что ли? – Лис поднял бровь. – Поэтому и уволился?.. Впрочем, ладно, я этого не слышал. А в клубе этом твоем, в «Мелехове», – кто там собирается?
– Да пидоры одни, рожи пластмассовые, – поморщился Леший. – Хотя… Разные люди бывают. Вон, Ваньку Боцмана видел там с подругой, а у Ваньки с этим делом точно порядок…
– Ванька Боцман? – переспросил
– Ну да. Сын Валета, который Питона еще завалил – помнишь? Откинулся весной по УДО[11], он сейчас в авторитете.
– Да, я в курсе, – сказал Лис с непроницаемым выражением лица.
– А еще там бабы с шестами! – вспомнил Леший.
– Какие бабы?
– Ну, голые, ясно дело! А раз бабы голые танцуют, значит, там не обязательно пидоры!..
Лис удивленно посмотрел на него, словно не расслышал. Потом задумчиво покивал головой.
– Бабы – это, Петруччо, очень хорошо, – проговорил он словно самому себе. – Это ты правильно сообразил. Ты б воспользовался, что ли. Раз уж тебе шашлычок положен, может и это обломится…
– Худые, как циркули. На что они мне? – Леший презрительно сплюнул, поднял глаза на Лиса.
– Ладно, Михалыч. Хватит нам с тобой порожняки гонять. Попробую скентоваться с кем-нибудь при случае, раз уж такая надобность возникла.
– Правильное решение, Петруччо! – одобрил Лис. – И суетиться-то особо тебе не придется. Просто включайся, если про Джаваняна или Омара разговор зайдет, да на ус наматывай. Да, и вот еще что: в Богатяновке кодла одна есть, «Волки» зовутся. Пацаны зеленые, но злые…
– Это от перекорма и от компьютеров, – тоном знатока вставил Леший. – В мое время таких не водилось.
– Очень мне эти молодые люди интересны, Петруччо. Хоть что, любая информация.
– Не первый год замужем, – проворчал Леший. – «Волки», «Шакалы»… Скоро, б…, детсадовцы в стаи сбиваться начнут, погоняла друг другу давать!
– Уже дают, Петруччо! – усмехнулся Лис. – У меня в младшей группе, знаешь, какое погоняло было? Корешок!
– Да брось! – не поверил Леший.
– Точно тебе говорю! Только не тот «корешок», который на блатном языке – мы ж тогда не знали еще всей этой дряни… Обычный корешок! В смысле: маленький корень. Коренев – корень, очень просто. Не вру, Петруччо, клык даю, если хочешь.
Леший с недоверием посмотрел на него, потом не выдержал и улыбнулся.
– Да, Михалыч, разные мы с тобой люди!.. А я вот в младшую группу не ходил – сразу в старшую пошел! Там Фима Щипач воспитателем, а на обед вместо манной каши – «бычок» и полстакана бормотухи…
Улыбка Лешего постепенно превратилась в оскал.
– Хватит рубаху рвать, Петруччо! – оборвал его Лис. – Дети ни в чем не виноваты, а все мы на собственных ошибках учимся. Что-то ты раскиселился совсем в этом своем ночном клубе… Вот приду как-нибудь, проверю.
Лис глянул вдоль забора, собираясь уходить.
– А Ванька тот Боцман – он только с подругой был? Или с корешами тоже?
– Не, только их двоих и видел, – проговорил Леший.
Лис протянул ему несколько тысячерублевых купюр. Леший посмотрел на них, зачем-то отер руки о штаны, взял деньги.
– Не грусти, Петруччо. Ну? – Лис хлопнул его по плечу. Леший вяло улыбнулся.
– Ведь я тебя никогда не подставлял. И ты меня тоже. Верно?
– Точняк, – сказал Леший.
– Вот и отлично. Набери меня, когда что-нибудь вызнаешь.