Антикиллер-6. Справедливость точно не отмеришь
Шрифт:
– Что ты от меня хочешь? – устало спросил Лис.
– Дружить хочу! – страстно воскликнул Цыга. – Чтобы все между нами правильно было! Чтобы дружили красиво, веселились, время проводили! Жизнь-то быстро бежит! Я знаю, ты денег не берешь. А это неправильно: сейчас все берут! Если ты не берешь – значит, злой, голодный, жена недовольна…
– А с молодыми женами всегда проблемы, – певучим голоском проговорила Лала. – Тут зевать нельзя… Давай, начальник, я тебе погадаю…
– Пять минут прошли, Цыга. До свиданья. Если ты торговать наркотой бросишь,
– Не хочешь деньги брать – Лалу возьми! У нее высшее образование, хорошее воспитание, отдельная квартира. Послушная, красивая, хорошо готовит… Она и успокоит, и приласкает, и погадает, научит, как генералом стать да как от врагов спастись…
– Смешной ты мужик, Цыга! Зачем мне ваши гаданья? У меня работа есть, жена есть, врагов нет…
– Точно нет, врагов-то? – остро глянул Цыга.
– Живых нет. А генералом мне не стать, даже с помощью Лалы…
– Пойдем, Цыга, – сказала Лала. – Он же слепой, даже завтрашний день не видит…
– И что же там, в этом завтрашнем дне? – криво улыбаясь, спросил Лис.
Просто так спросил, для проформы. Он за свою милицейско-полицейскую жизнь много всяких сказок наслушался. И цыганских, и кавказских, и отечественных…
– Да хорошего мало, – надула губки Лала. – Призрак из прошлого тебя ищет, вот и враг. Причем очень опасный. Это раз!
Она согнула пальчик со свежим маникюром. Лис продолжал улыбаться. Все эти сказки похожи друг на друга.
– Живешь ты в долг: за твою жизнь уже один раз заплатили, да заказ не исполнили. Теперь вспомнили, решать будут – что с тобой делать… Это два!
Улыбка сошла с губ полковника. «Откуда она это знает?!»
– Ну, еще что скажешь?
– Крови на тебе много, и еще кровь невинную прольешь…
– Прямо-таки невинную? Ну, ты даешь… А еще что?
– Да так, ерунда всякая, мелочи! – Лала изящно махнула ручкой. – Жена рога наставит. И генералом тебе не быть, это ты точно заметил. Пошли, Цыга. У полковника много дел, ему с ними разбираться и разбираться…
Посетители вышли. В кабинете остался запах тонких, таинственных духов.
Незнакомец
В Екатериновку он приехал на такси. За годы, прошедшие с ночи «крестобойни», здесь ничего не изменилось: недостроенные краснокаменные особняки так и не выросли из солидных фундаментов в дворцы хозяев новой жизни, старенькие саманные домишки вокруг по-прежнему ветшали и разваливались.
Высокий забор, огораживающий огромное поместье Креста, стоял так же прочно и непоколебимо, как крепостная стена, но заросшие чертополохом и амброзией ворота, растрескавшийся асфальт подъездной дороги и высохшие цветочные клумбы выдавали, что крепость давно разорена захватчиками. В заржавевших створках можно было рассмотреть несколько пулевых пробоин, а дыру от гранатомета и рассматривать не было необходимости: звездообразное отверстие издалека бросалось в глаза. Соколову показалось, что он чувствует запах дыма
Перейдя через непаханое поле, он подошел к жилым домишкам, на скамейке возле одного из которых курили цигарки и отмахивались ветками от комаров три местных мужика. При виде незнакомца они настороженно замолкли.
– Здорово ночевали, станичники! – уверенно поздоровался Соколов.
Мужики внимательно осмотрели полувоенную форму и каменное лицо нежданного гостя.
– Из наших, из казаков, что ли? – взгляды аборигенов смягчились.
– Точно. Из верховых я. Теперь решил сюда перебраться, домик купить…
– Да этого добра тут хватает, – седобородый старик в казачьей фуражке с красным околышем и видавших виды штанах с лампасами обвел рукой пространство вокруг. – Выбирай, что нравится. Их хозяева давно в город укатили. Хотя сразу предупреждаю: цены не сложат!
– Это верно, – усмехнулся средних лет мужчина, сидящий рядом.
– Хотя после этой истории, – он показал пальцем на забор Креста. – Покупать стали меньше, строительство совсем забросили…
– А что за история? – заинтересовался незнакомец.
– А-а-а-а! – с досадой махнул рукой старый казак. – Вот здесь поселился хороший человек, богобоязненный, его Крестом называли. Дорогу проложил, газ провел, церковь отстроил… И его друзья сюда потянулись, стали хорошие дома строить, магазин открыли, поле осушили, а то каждую весну тут все заливало… В общем, и жизнь оживилась, и цены на дома выросли…
– И что?! – нетерпеливо перебил Соколов.
– А то! Все шло хорошо, только вдруг ночью у Креста началась стрельба, стали рваться гранаты, начались пожары… Настоящая война!
– А кто с кем воевал? – живо удивился пришелец.
– А кто его знает! Потом столько всех понаехало – и милиция, и полиция, и эти, из газет… По домам ходили, все расспрашивали – кто что видел… А кто что видел? Все спали уже! А потом выстрелы услышали да пожары смотрели… Убили, в общем, благодетеля нашего, Креста. И друзей его много поубивали… И сразу строить перестали, так и бросили на середине… И вообще слава дурная про Екатериновку пошла: никто сюда не едет, магазин закрыли…
– Ну, самогонки-то купить можно? – Соколов достал одну из нескольких сохранившихся у него пятисотенных бумажек. – Хлеб, сало, соленья не перевелись?
Его собеседники оживились.
– Нет, натуральный продукт у нас завсегда есть! Давай, Сергеич, открывай погреб!
Через полчаса беседа плавно перетекла в неказистую хату старого казака, а сдобренная семидесятиградусным самогоном с салом, черным хлебом, и квашенными в бочке помидорами и огурцами, приобрела не только плавность и округлость оборотов речи, но и совершенно другую степень доверительности.
– Так и не узнали, кто это все учинил! – задумчиво сказал худощавый мужчина в растянутом трико и наброшенной сверху фуфайке. – А болтали всякое… Крест, вроде, из этих был, из арестантов. Ну, вроде, менты его с корешами и покноцали…