Антиномия выбора
Шрифт:
Когда купол стал достаточно большим, Вэл остановилась и, глядя куда-то в воду или сквозь неё, произнесла:
– Спаси их папа, я подержу её. – Потом, словно услышав ответ, широко улыбнулась и перевела взгляд на мать.
Ника смотрела на дочь и, хотя ничего не понимала в происходящем, теперь почему-то чувствовала себя гораздо спокойнее. Всё это совсем не зря. «Может, именно за этим они с дочерью прилетели сюда. Может, именно сейчас решается судьба всех на этом острове», – думала Ника. Вэл, её Вэл, необычный ребёнок. Она знает, что делает, и она сейчас не одна, с ней отец, с ней Элис.
Ника повернулась к остальным пассажирам. Почти все, кто был рядом, уже отошли на безопасное (как они думали) расстояние и в изумлении смотрели на них с Вэл. Ника вспомнила, что ей сказала за секунду до всего этого дочь. «Вэл просила не дать им ей помешать. Кому?». Ответ не заставил себя долго ждать. Двое мужчин, по виду туристов, судя по одежде, пробирались сквозь столпившихся пассажиров самолёта. Интересовала их явно Вэл. Ника заметила, что расталкивая всех, они быстро двигались к её дочери. Ника громко крикнула им.
– Не подходите к ней, – Ника сначала крикнула на русском потом на английском.
Мужчины никак на неё не отреагировали, продолжая приближаться к «водному куполу» и к Вэл. Ника сделала шаг в сторону и схватила одну из мобильных стоек ограждения, которые валялись в проходе. Она быстро отстегнула от стойки ограничительную ленту. Затем, взяв стойку, словно биту, двумя руками, Ника замахнулась и с силой ударила ею о мраморный пол так, что одна из плиток раскололась и во все стороны полетели искры. Дисковая опора стойки сильно погнулась. От её выходки пассажиры вокруг «шарахнулись» ещё больше, отступив назад, хотя и стояли весьма далеко. Сразу после этого Ника крикнула пришедшим незнакомцам.
– Я сказала, стоять! Все назад! Не подходить к ней! – металл звучал у неё в голосе. Было ясно «как день», что она не задумываясь раскроит голову любому, кто попытается подойти к её дочери. «Это к гадалке не ходи». В этот момент Ника не была хрупкой, кроткой, маленькой девушкой, как всегда. В этот миг она выглядела скорее как злая дикая фурия, способная на всё. Сейчас она была мать. Мать внутри неё яростно оберегала своего ребёнка. Она защищала его, готовясь встать против целого мира, если это понадобится. Оба мужчины остановились. Они с нескрываемой злобой смотрели на Нику. Несмотря на то что один из них – самый здоровый, был в солнцезащитных очках и глаз его видно не было, сомнений в его реакции у Ники не оставалось.
– Я сказала, назад! – ещё раз повторила Ника. – Никто не подойдёт к моей дочери!
Тот из мужчин, что был в очках, сунул руку под рубашку, собираясь достать что-то на поясе. В последний момент второй удержал его руку, кивнув в сторону «зевак», которые по-прежнему не то что не разошлись – их стало намного больше. Все присутствующие, буквально открыв рты, следили за происходящим. Один из «странных» мужчин – тот, что спокойнее, наклонился ближе и что-то сказал своему другу, указав на часы. Что он сказал, Ника не слышала. Она четко различила только имя Марат. «Может, они тоже из России. Вот только, что им надо от Вэл?» Не сводя с мужчин взгляда, думала Ника. Мужчины о чем-то негромко и резко спорили, то и дело поглядывая на часы.
В итоге после короткого спора оба решили ретироваться. Мужчины сначала попятились назад, потом развернулись и быстрым шагом направились прочь. Сделав пару шагов, тот мужчина – Марат, что прятал что-то под рубашкой, обернулся. Он слегка опустил вниз свои темные очки и поверх «чёрных» стёкол снова со злобой, даже с нескрываемой ненавистью посмотрел на Нику. Она уловила этот взгляд и поняла, что ничего хорошего от него ждать не стоит. Вот только в данный момент это для неё было совсем не важно. «Странные гости» отступили, и это главное.
Ника обернулась и посмотрела на дочь. Происходящее вокруг совсем её не интересовало. Вэл была максимально сосредоточена, скулы напряжены, глаза сощурены. Её лицо сейчас выглядело слишком взрослым, совсем не похожим на милое личико пятилетнего ребёнка. Во всём теле девочки чувствовалось жуткое напряжение. Даже со стороны, если убрать все чудеса вокруг, было понятно, что она держит какой-то невероятный груз. Руки у Вэл дрожали от напряжения и сейчас уже немного согнулись. Что бы Вэл ни делала, она явно уже сильно устала. Неведомая сила потихоньку снова двигала ребёнка к стене. Вэл уже отступила больше чем на полшага назад, из-за чего купол, в котором она находилась, значительно уменьшился. «Водяная стена» снова пыталась раздавить ребёнка. Лишь каким-то неимоверным нечеловеческим усилием Вэл всё ещё держала её.
– Держись, доченька. Держись, родная, – сквозь слёзы, которые опять потекли, крикнула Ника дочери. Затем, глядя в эту ненавистную воду, добавила: – Помоги ей, Элис! Помоги ей, дорогой! У неё почти нет сил, она не выдержит одна. Помоги ей, прошу! Помоги! – Но ничего не происходило.
В этот момент вдруг почему-то стало темнеть. Ника перевела взгляд на окно на улицу и замерла. От того, что она увидела, у Ники в груди даже дыхание остановилось. В мгновение вдруг она поняла, «что» держит её дочь.
Размером в полнеба, закрывая собой даже солнце, со стороны океана на них двигалась гигантская волна. Её размер просто ужасал. Высоту волны даже определить было сложно.
– Она не меньше, чем десятиэтажный дом. В ней метров тридцать пять, если не больше, – Ника даже не заметила, как дрожащим голосом сказала это вслух.
Волна быстро двигалась в их направлении, «поглощая» и «проглатывая», как огромное чудовище в свою «утробу», целиком целые улицы с домами. Внутри неё всё рушилось и давилось, как катком, огромной толщей воды. «До океана здесь десять километров», подумала Ника. «Господи, какая она огромная! Ведь от неё бежать же просто некуда».
Остальные люди тоже увидели это «чудовище» и глазами, полными ужаса и боли, смотрели на свою приближающуюся страшную смерть. Хотя это и было бессмысленно, многие из пассажиров бросились с криками бежать кто куда. Они пытались «спастись». Однако все их попытки, конечно, были тщетны. Некоторые пассажиры, наоборот (таких было не много), остались просто стоять в ожидании надвигающейся неизбежной смерти. Прятаться было негде и незачем. Волна была уже совсем близко, фактически «прямо за окном». Она закрывала собой теперь уже почти всё небо. Вокруг раздавался страшный гул, переходящий в сумасшедший рёв и грохот.