Антишахматы. Записки злодея. Возвращение невозвращенца
Шрифт:
Глубокоуважаемый господин гроссмейстер!
От имени международного Комитета защиты семьи Вашего коллеги В. Л. Корчного обращаемся лично к Вам с просьбой выступить в поддержку наших друзей Игоря и Беллы Корчных, помочь Игорю освободиться из заключения и получить вместе с матерью разрешение на эмиграцию из СССР. Не оставайтесь Равнодушными к их судьбе: сегодня советские власти расправились с семьей Корчного, завтра им не угодите Вы и жертвами станут Ваша семья, Ваши близкие. Трехлетние мучения ни в чем не повинной женщины и ее сына, едва достигшего
Хотим верить в Вашу порядочность и искренне надеемся на Вашу помощь. Однако до тех пор, пока наши с Вами усилия по спасению Игоря и Беллы Корчных не увенчались успехом, мы будем вынуждены рассматривать любого советского шахматиста, оказавшегося равнодушным к судьбе наших незаконно преследуемых друзей, как сообщника тех лиц в советском руководстве, которые продолжают мстить сыну и жене гроссмейстера Корчного за талант и независимое поведение их отца и мужа.
Секретари Комитета: Е. Габович (ФРГ), X. Роттенберг (Нидерланды), Эм. Штейн (США).
Комитет обращается ко всем читателям настоящего сообщения с просьбой направлять письма в защиту Игоря и Беллы Корчных в высшие партийные и государственные органы СССР, а также по следующим адресам:
Москва, Г-19, Гоголевский бульвар, 14, Центральный шахматный клуб СССР, чемпиону мира Анатолию Карпову.
Туда же. Президенту Шахматной федерации СССР космонавту СССР Виталию Севастьянову.
Рига, бульвар Падомью, 16, редакция журнала «Шахе», экс-чемпиону мира Михаилу Талю.
Заканчивалась эта публикация в журнале «Континент» стихотворениями Игоря Корчного, каким-то образом переданными из мест заключения.
Игорь КОРЧНОЙ
Грязный занавес робко
Приподняв кое-как,
Хорошо бы за скобки
Личный вынести знак.
Все пути, распрямившись,
Приведут меня в Рим,
Сам я буду из «бывших»,
А пока — пилигрим.
И преграды растают,
Не оставив следа,
Это будет, я знаю!
Только будет... когда?
Понте Веккио, Дожи
Вашингтон и Марсель
Подождите немного —
Я опять не успел.
Так что рейс отложили
До конца темноты,
А меня посадили
На транзите в Кресты.
Каждый день приближает.
Неизвестно к чему,
А мои продолжают
Заявляться в тюрьму.
Бедолага-диспетчер
Перепутал листок;
Мчу заре я навстречу,
Поезд жмет на восток.
*.*.*
До тебя — галерка, коридор,
Кованая дверь, на ней запор,
Два пролета, лестница и холл,
Сверху — сетка, снизу желтый пол.
Влево, вниз ступенек этак семь —
Двери открываются не всем,
Наискось через тюремный двор —
Дверь в «собачник», снова коридор.
Клетка, сверху неба черный свод,
После — створы серые ворот,
Улицы, каналы и мосты,
Позади постылые Кресты,
В полную катушку влепят срок,
Вот и все, до воли путь далек...
И на волю и к тебе пути
Через зону все должны пройти.
Из журнала «Континент» (Париж) № 25, 1980
Усилия отца, письма и обращения международной общественности не помогли: Игорь Корчной отбыл весь срок. Но и без ответа они не остались; в сентябре 1981 года, накануне матча Карпов— Корчной в Мерано, в «Советском спорте» появился откровенный пасквиль «Облыжный ход претендента», авторы которого, некие «Дм. Орлов» и «Вл. Петров», побили все рекорды непристойности, разбирая семейные дела претендента на шахматную корону. А вскоре было опубликовано и официальное разъяснение МВД СССР: «Никакими провокационными и антисоветскими — а они носят именно такой характер — пресс-конференциями и выступлениями для специально собираемых журналистов нельзя подменить существующий и обязательный для всех порядок. Вопросы выезда из страны граждан СССР регулируются советскими законами и являются исключительно внутренним делом СССР».
Против такой постановки вопроса не возражал (во всяком случае открыто) и молодой коммунист Карпов. Тем любопытнее его нынешняя оценка политической ситуации того времени; «На дворе — -1981 год. В стране— апофеоз застоя, партия — его воплощение. Все живое изгоняется из страны, глушится химией в психушках, гноится в тюрьмах и концлагерях. Понятно, что мало у кого было мужество чтобы выразить свой протест» («Сестра моя Каисса», Нью-Йорк, 1990)
Лев АЛЬБУРТ (США) ПОЦЕЛУЙ ВОЖДЯ
В шахматы играют люди. Естественно поэтому, что в шахматном соревновании любого ранга (а в матче на первенство мира — особенно), кроме чисто шахматного сюжета, всегда присутствует сюжет человеческий: столкновение амбиций, характеров, темпераментов. Гораздо труднее понять появление в шахматах политических мотивов. Все-таки шахматы — игра, и притом индивидуальная, даже в командных соревнованиях игра идет один на один. Тот факт, что, к примеру, кубинец Капабланка выиграл матч на первенство мира у немецкого еврея Ласкера, никак не свидетельствовал о преимуществе кубинского образа жизни над немецким. Равным образом и поражение Капабланки от Алехина означало лишь то, что один сильный шахматист уступил другому, еще более сильному.
Открытием политического смысла шахмат мы целиком обязаны Великому Октябрю. Этому способствовал ряд обстоятельств. Например, в шахматы играл В. И. Ленин — человек вообще не слишком спортивный. Страстным поклонником шахмат был Н. Крыленко — грозный нарком юстиции. Победы Михаила Ботвинника во второй половине 30-х годов были для Сталина весьма кстати. Вкупе с полетами Чкалова, эпопеей «Челюскина», папанинцами они помогали ему заглушить эхо политических процессов и сформировать облик счастливой страны и ее мудрого вождя — лучшего друга летчиков, пионеров, мореходов, шахматистов.