Антисуворов. Самые лживые мифы о Великой Отечественной
Шрифт:
– для дивизии до 5–6 км,
– для корпуса до 15–18 км» (Полевой устав РККА (ПУ-39). М.: Воениздат, 1939. С. 62).
Нормативы на оборону по ПУ-39 предусматривались следующие: «Ширина фронта боевого порядка обороны определяется шириной фронта сковывающей группы. Дивизия может оборонять полосу по фронту 8–12 км и в глубину 4–6 км. Полк может оборонять участок по фронту 3–5 км и в глубину 2,5–3 км. Батальон может оборонять район по фронту 1,5–2 км и такой же глубины. При обороне УР фронты могут быть шире, доходя до 3–5 км на батальон. На важных направлениях фронты обороны могут быть уже, доходя до 6 км на дивизию» (Полевой устав РККА (ПУ-39). М.: Воениздат, 1939. С. 67). В. Суворов же предлагает обороняться с плотностью от 22,5 до 30 км на дивизию. Что не лезет ни в какие ворота, не говоря уже об уставе. Поэтому без так называемого Второго стратегического эшелона советские войска не могли ни наступать, ни обороняться. Почему? Проблема именно в плотности войск у границ и соотнесении этой плотности с уставом. На 720 километров границы в полосе Прибалтийского особого военного округа приходилось две армии – 8-я и 11-я с плотностью войск 48 км на дивизию. В Западном Особом военном округе дела были чуть лучше. Полоса обороны 3-й армии достигала 120 км, 10-й – 200 и 4-й – 150. В округе в среднем на дивизию
13-я армия Центрального фронта. Фронт 32 км, распределение дивизий: 15 сд – 9 км, 81 сд – 10 км. За ними на расстоянии 8 км 6 гв. сд на фронте 14 км и 307 сд на фронте 10 км. 148 сд – 7 км, 8 сд – 6 км, за ними на расстоянии 6 км 74 сд на фронте 14 км.
На расстоянии от фронта 20 км еще наблюдается 17 гв. ск, 70 гв. сд, 75 гв. сд и 18 гв. ск.
На остальном фронте свыше 200 км было выделено 17 сд и 4 сбр.
На участке 70-й армии (фронт 62 км) плотность колебалась от 9 км (211 сд) до 20 км (102 сд), это не считая Второго эшелона на расстоянии 10 км, где плотность была от 8 км (132 сд) до 18 км (162 сд).
В 60-й армии (фронт 92 км) плотность в первой линии – от 17–27 км.
Воронежский фронт.
6-я гвардейская армия (фронт 64 км): 375 гв. сд – 17 км, 52 гв. сд – 14 км, 67 гв. сд – 14 км, 71 гв. сд —19 км. Второй эшелон на расстоянии 8–12 км от первого: 89 гв. сд – 20 км, 51 гв. сд – 18 км, 90 гв. сд – 20 км.
7-я гвардейская армия (фронт 50 км): 36 гв. сд – 17 км, 72 гв. сд – 15 км, 78 гв. сд – 9 км, 81 гв. сд – 9 км. Второй эшелон на расстоянии от 2–4 км до 10–12 км от первого: 15 гв. сд – 10 км, 219 сд – 20 км, 73 гв. сд – 18 км.
В полосе Воронежского фронта не был точно определен участок удара немцев, и даже при таких плотностях обороняющихся войск фронт был прорван немцами, и они углубились в построение советских войск на 35 км. Ситуацию восстановили только контрудары 5-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армий из состава Степного фронта, а также переброска резервов из 40-й армии Воронежского фронта.
Легко видеть, что плотность войск у границы на 22 июня 1941-го отличались от плотности войск в оборонительной операции под Курском в несколько раз. Именно из-за того, что к границе не прибыли войска, которые Суворов называет «Второй стратегический эшелон». Для построения обороны, как и для подготовки наступления, требовалось выстроить у границы войска прикрытия, части, сформированные в особых округах, и соединения из внутренних округов. Только в этом случае возможно построить устойчивую оборону или подготовиться к наступлению. Проблема 1941-го была не в том, что Красная армия готовилась к наступлению. Если бы она готовилась к обороне, было бы все то же самое. Ни наступательная, ни оборонительная группировка войск просто не успела сложиться. Точно так же, как не успела сложиться группировка польской армии для обороны и наступления к 1 сентября 1939-го. И при подготовке наступления, и при подготовке в полосе Западного Особого военного округа, в белостокском выступе, обороны, аналогичной построенной под Курском, требуется доставить к границе войска из других округов. Попробую объяснить это с помощью экстраполяции событий под Курском на события 1941-го. Представим, что обороняющиеся на южном фасе Курского выступа советские войска встречают удар не в том составе, в котором они его встретили в реальном 7 июля 1943-го, а без некоторых армий. Скажем, нет на Воронежском фронте 7-й гвардейской армии М. С. Шумилова, которая едет, предположим, из Приволжского ВО. 5-й гвардейская армия А. С. Жадова и 5-я гвардейская танковая П. А. Ротмистрова только готовятся к погрузке в эшелоны. 6-я гвардейская армия в результате обороняется на фронте 64 км (реальный июль 1943 г.) + 50 км (отсутствие 7-й гвардейской армии) = 134 км. Плотность построения войск уменьшается более чем в два раза. Если в реальном июле 1943-го немцы проломили оборону Воронежского фронта на всю глубину, положение удалось спасти только контрударом армий Жадова и Ротмистрова, то что было бы при ослабленном составе? При трех армиях, едущих по железной дороге к фронту? Напомню, что в полосе взломанного на всю глубину фронтовой полосы обороны Воронежского фронта в течение нескольких месяцев готовилась эшелонированная и развитая система укреплений. Что мы хотим от войск Западного фронта в июне 1941-го, занимавших белостокский выступ с плотностью, в несколько раз меньшей плотности Воронежского фронта в июле 1943-го?
Чтобы окончательно внести ясность, в качестве справочной информации приведу данные о плотности построения противостоящим приграничным округам немецких войск. На Западном фронте был просто тихий ужас, поэтому обрисую ситуацию на Юго-Западном направлении. На участке от Перемышля до Припяти со стороны СССР непосредственно у границ находились, с севера на юг: 45 сд, 62 сд, 87 сд, 124 сд, 3 кд, 41 сд, 159 сд, 97 сд, 99 сд, 41 тд. Итого восемь стрелковых дивизий, одна танковая
На направлении главного удара, в сокальском выступе, против 87-й и 124-й советских дивизий 5-й армии приходилось шесть пехотных дивизий, это 298, 44 пд, 168 пд, 299 пд, 111 пд, 75 пд, 57 пд. То есть выполнялось правило трехкратного превосходства на острие главного удара. Из восьми советских сд построить ударную группировку против 17 пехотных дивизий и одной легкопехотной нереально. Это если не обращать внимание на резервы немцев, например 100 пд за спиной правого фланга 68 пд. Выдвигавшиеся к границе корпуса, сформированные в Киевском Особом военном округе находились в это время в сотне километров от тех, кто встретил Вермахт ранним утром 1941 г. 200 сд Людникова, к истории которой обращается В. Суворов, находилась в тот момент в районе р. Горынь и ничем не могла помочь сражающейся с немцами 87 сд Бланка. Если бы дивизия И. Людникова вместе со всем 31-м стрелковым корпусом выдвинулась к границе чуть раньше, то соотношение сил, стоявших по разные стороны войск, не было бы таким разгромным для РККА. Выдвигавшийся пешим порядком 31 ск был жизненно необходим для обороны. Объявлять его выдвижение однозначным признаком подготовки агрессии, как это делает В. Суворов, может только человек, ни разу внимательно не смотревший на карту взаимного расположения советских и немецких войск у границы.
Совсем удручающую картину мы увидим в полосе Западного Особого военного округа. Возьмем южный фас белостокского выступа. Возьмем участок к северу от только что рассмотренного нами, от границы КОВО и ЗапОВО до железной дороги Варшава – Белосток. С советской стороны непосредственно у границы находились, с севера на юг: 86 сд, 113 сд, 49 сд, 6 сд, 42 сд (эти две были дислоцированы в Бресте), 75 сд, 22 тд. Итого шесть стрелковых и одна танковая дивизия. Со стороны немцев на том же участке, с севера на юг: 268 пд, 263 пд, 137 пд, 292 пд, 252 пд, 134 пд, 131 пд, 167 пд, 31 пд, 45 пд, 34 пд, 1 кд, 267 пд, 255 пд. Непосредственно за спиной этих войск стоят 17 пд и 78 пд, 268-я охранная дивизия. Итого 13 пехотных и одна кавалерийская дивизии в первой линии. Плюс к этому числу у немцев в первой линии были 17-я, 18-я, 3-я и 4-я танковые дивизии. На направлении главного удара, в районе Бреста и окрестностей, у немцев против советских трех дивизий (6, 42 сд, 22-я танковая дивизия 14-го мехкорпуса) находилось восемь дивизий: 167 пд, 17, 18 тд, 31 пд, 45 пд, 34 пд, 3 тд, 4 тд. Учитывая, что 22 тд имела всего один полк пехотинцев, соотношение сил – все то же классическое троекратное преимущество. Южнее Бреста против 75 сд соотношение такое же: 1-я кав.
дивизия, 267 и 255 пд. Выдвигавшиеся к границе войска, 47-й стрелковый корпус, двигавшийся к границе, 22 июня находился в сотне км от войск 4-й армии и помочь им ничем не мог. С 155-й и 121-й стрелковыми дивизиями 47-го стрелкового корпуса немцы столкнулись только 25 июня у Слоним. К тому времени части 4-й армии были уже сильно потрепаны и вступление в бой еще одного корпуса ситуацию принципиально не меняло.
Одним словом, на важнейших направлениях плотность советских войск у границы была достаточно низкой и требовалось уплотнение построения дивизий за счет прибытия корпусов и армий из внутренних округов и Второго эшелона войск округа. Владимир Богданович пишет: «Когда мы говорим о причинах поражений Красной Армии в начальном периоде войны, то почему-то забываем главную причину: Красная Армия находилась в вагонах». Хотелось бы этот тезис исправить, не столько в том, что в вагонах, сколько в том, что эти вагоны не приехали туда, где они были нужны. Точно так же, как это случилось в Польше в 1939-м, про это я уже писал выше.
Убогость и малочисленность армий прикрытия у государственной границы – это очевидный факт, для его констатации достаточно проделать расчет плотностей войск, разделить фронт армии на количество дивизий в ней. Но Владимир Богданович не утруждает себя даже простейшими арифметическими расчетами. Легких путей он не ищет и начинает кидаться терминами, значения которых попросту не знает. Например такая душевная цитата («Ледокол»): «Разница между советским и германским механизмами войны заключалась в том, что в Германии все называлось своими именами, при этом танковые группы имели свою нумерацию, полевые армии – свою. В Советском Союзе ударные армии существовали в теории, а затем были созданы и на практике, однако они формально не носили титул «ударная армия». Это название официально было введено уже после германского вторжения. До этого все советские армии имели единую нумерацию и по своим названиям никак друг от друга не отличались. […] Элемент, который превращает обычную армию в ударную, – это механизированный корпус новой организации, в котором по штату положено иметь 1031 танк. Вот тут мы делаем для себя поразительное открытие: на 21 июня 1941 года ВСЕ советские армии на германской и румынской границах, а также 23-я армия на финской границе вполне подходили под стандарты ударных армий, хотя, повторяю, этого названия формально не носили. Перечисляю их с севера на юг: 23-я, 8-я, 11-я, 3-я, 10-я, 4-я, 5-я, 6-я, 26-я, 12-я, 18-я, 9-я. Вдобавок к ним разгружалась 16-я армия – типично ударная, имевшая в своем составе более 1000 танков (Центральный архив Министерства обороны СССР. Ф. 208. оп. 2511, д. 20, с. 128). Под этот стандарт также вполне подходили тайно выдвигавшиеся к германским границам 19-я, 20-я и 21-я армии».
То есть, по Владимиру Богдановичу, признаком «ударности» армии является наличие танков. Мнение интересное, но давайте все же дадим слово советской военной теории и практике. Для начала заметим, что апелляция Владимира Богдановича к официально называвшимися ударными армиям 1941–1945 гг. совершенно беспочвенна. Например, 2-я ударная армия 2-го Белорусского фронта 1 января 1945 года, состоящая из 10 стрелковых дивизий, имеет всего одну 30-ю гвардейскую танковую бригаду и два отдельных танковых полка, 46-й и 260-й гвардейский. 3-я ударная армия Белорусского фронта не имеет танковых частей вообще, 5-я ударная армия – одну бригаду. Что же называлось ударной армией в советской военной теории, действовавшей на июнь 1941-го?