Антоллогия советского детектива-40. Компиляция. Книги 1-11

Если бы кто-нибудь сказал, что криминалистика способствует процветанию литературы, искусства и науки, а уголовный розыск — верный и надежный покровитель муз, этого еретика в лучшем случае обвинили бы в кощунстве, — улыбнулся Василий

Я не возражал.

— Увы, — сказал Василий Петрович, — искусствоведам зачастую приходится не только разбирать достоинства и недостатки того или иного произведения, но и решать — не подделка ли это? И тут неизменно им на помощь приходит криминалистика.

А хищения? Не буду подробно рассказывать о нашумевшей на весь мир в 1911 году краже из Лувра знаменитой Моны Лизы Леонардо да Винчи, краже, в которой некоторые французские газеты обвиняли тогда не кого-нибудь, а самого германского императора Вильгельма II, решившего якобы таким образом подорвать дух французской нации.

Это дела давно минувших дней. Но как вам нравятся такие, например, цифры. За последние 30 лет в Италии совершено свыше 44 тысяч краж различных произведений искусства. Это значит, что свыше 44 тысяч раз итальянские детективы приходили на помощь ценителям искусства, разыскивая картины Рафаэля, Ван Гота, Ренуара.

Подобные поиски не всегда, конечно, успешны. Но недавно, например, я с радостью узнал, что сотрудникам уголовного розыска Югославии удалось наконец найти бесценную коллекцию расстрелянного во время войны гитлеровцами жителя Белграда Эрика Сломовича. Эта коллекция, состоящая из двухсот картин и рисунков Дега, Ренуара, Гогена, Писсарро, Сезанна, Пикассо, теперь находится в Белградском государственном музее изобразительных искусств.

Что же касается литературы, то без криминалистики здесь тоже не обошлось…

Работников уголовного розыска в романах, повестях и рассказах ничуть не меньше, чем в реальной действительности. Милиционеры честно несут свою службу на страницах многих книг.

А криминальные сюжеты? Причем я имею в виду не только мастеров детективного жанра, но и классиков: Шекспира, Льва Николаевича Толстого, Достоевского, Стендаля, Бальзака.

Марк Твен же вообще был с криминалистикой на «ты». Еще задолго до использования юристами Европы и Америки дактилоскопии, он в своей «Жизни на Миссисипи» с помощью отпечатков пальцев раскрыл убийство.

Литературоведам криминалисты и судебные медики помогли детально воспроизвести все обстоятельства гибели Пушкина и Лермонтова, отделить фантазию от реальности, домыслы от действительности. Некоторые исследования были связаны с Чернышевским. Графическая экспертиза доказала, что «Воззвание к барским крестьянам», за сочинение которого был осужден на 7 лет каторги великий революционный демократ, написано вовсе не им.

С помощью метода фотосовмещения и рентгеноскопии была уточнена внешность Шиллера и Гёте, Петрарки и Данте.

Не могут быть в претензии и историки. Достаточно вспомнить уникальную судебно-медицинскую экспертизу праха человека, убитого более чем восемьсот лет назад. Восемьсот, я не оговорился. Этим человеком был сын Юрия Долгорукова, князь Андрей Боголюбский.

Только один-единственный удар был нанесен князю спереди. Все остальные — сбоку и сзади или уже по лежачему. Таким образом, заговорщики застали свою жертву врасплох и воспользовались этим. Убийцы, по заключению экспертизы, в качестве орудий преступления применяли копья, мечи и топор.

Даже кино не было обойдено вниманием криминалистов и криминалистики. О героях и сюжетах говорить не буду — это общеизвестно. Но вряд ли вы знаете что-либо об использовании в кино фоторобота. Между тем фоторобот весьма помог кинорежиссеру Иву Чампи, когда он решил снять фильм о легендарном советском разведчике Рихарде Зорге. Чампи тогда еще не располагал подлинными фотографиями Зорге, но он во что бы то ни стало хотел, чтобы актер, играющий главную роль, был похож на погибшего разведчика. Как этого добиться? На помощь режиссеру пришли криминалисты. По описаниям людей, знавших Зорге, составили портрет-робот. Он помог Иву Чампи подобрать на главную роль человека, очень похожего на Зорге.

Ну а теперь, — сказал Василий Петрович, — когда вы прониклись должным уважением и симпатией к уголовному розыску, криминалистам, криминалистике, судебным медикам, а главное — поняли, что они все-таки порой имеют некоторое отношение к музам, я вам хочу заочно представить моего друга Евграфа Усольцева, который после Октябрьской революции вместе со мной работал в Народном комиссариате художественно-исторических имуществ республики, а затем в Петрогуброзыске.

Я не мастер описывать людей. Скажу лишь, что Усольцев относился к числу тех, кто при первом же знакомстве вызывает доверие и симпатию, причем с годами у вас эти чувства не только не слабеют, а все более и более крепнут. В нем были основательность и целеустремленность сильного человека, твердо убежденного, что он выбрал правильный путь, цельность, любовь к жизни и завидная способность увлекаться, отдавая себя без остатка любимому делу.

Что же касается внешности, то, как говорят криминалисты, никаких особых примет, разве что уж очень синие глаза. Но, как известно, синих глаз на свете много, а Усольцев всегда был для меня один-единственный.

Надо сказать, что работа в уголовном розыске, как я смог убедиться, по плечу далеко не каждому. А уж в те годы — и говорить нечего. При Временном правительстве страну захлестнула волна преступности. Да что там волна — девятый вал. Причин тут, конечно, было много, но не последнее место среди них занимала полная амнистия, объявленная в марте 1917 года всем разбойникам, бандитам, убийцам и грабителям.

Сразу же после амнистии газеты запестрели сенсационными сообщениями.

В Петрограде вооруженными уголовниками было ограблено здание Сената. Бандиты увезли золотую статую Екатерины II, сделанные из золота фигуры конных трубачей, уникальный ларец Петра Великого и другие ценности на сумму более полутора миллионов золотых рублей.

Банда Гришки Тряпичника совершила налет на музей Александра III (ныне Русский музей), а молодцы из шайки Старовойтова, именовавшего себя королем Лиговки, пытались — правда, безуспешно — ограбить Эрмитаж.