Антология Сатиры и Юмора России ХХ века
Шрифт:
5. Царевна лягушка
В дверь постучали, и на пороге появилась девочка. Обыкновенная девочка, а совсем не лягушка.
— Что нам по арифметике? — спросила она с порога и смутилась, увидев меня.
Мальчик тоже смутился. Он посмотрел на меня, и — дети хорошо разбираются в таких вещах — взгляд его остановился на прутике. Видимо, поняв, что произошло, он успокоился и сказал:
— Заходи!
И — покосился на прутик.
— Мне только спросить, — сказала Царевна Лягушка,
Я отвернулся к окну.
Погода начала портиться: на стекле появились капли дождя. Кажется, это ручьи катятся с гор — с тех гор, которые видны из окна дома. Я вожу прутиком по стеклу, но не остановить горные потоки.
У меня за спиной разговор:
— Здесь неправильно, — голос Царевны Лягушки. — Один волк плюс семеро козлят равняется семеро козлят.
— Но он же волк. Понимаешь? Волк!
— Зато их семеро.
— Все равно волк съест козлят, — убежденно говорит Мальчик.
— Так ты хочешь, чтобы он их съел?
— Я хочу? Я совсем не хочу!
— Зачем же ты так решаешь?
Я подхожу к ним и теперь могу поближе рассмотреть девочку. Что-то в ней все же есть от лягушки: большой рот и глаза зеленоватого цвета. И одета она в старое зеленое платьице, перешитое из еще более старого. А на голове у нее две косички, похожие на рожки (мечту моего бычка). Одной рукой девочка поправляет косички, а другой прижимает к себе что-то, спрятанное за пазухой.
— Что это у тебя?
Царевна Лягушка сразу забыла об арифметике.
— Это у меня стрела. Мне ее прислал царевич. По этой стреле он должен меня найти. Меня очень трудно найти, потому что я живу в таком месте… Но по этой стреле царевич меня найдет, и мы уедем далеко-далеко, может быть, в тридевятое царство…
— Но почему ты решила, что это стрела от царевича?
— А от кого же еще? — она улыбнулась, словно и впрямь больше ждать стрелы было не от кого.
— А если царевич все-таки не придет?
— Это царевич-то?
И до чего же она уверена, что все случится именно так, как она придумала!
— Ну так вот, — говорю я, — царевич здесь не при чем. Над тобой просто подшутили.
— Так я вам и поверила! — она крепче прижала к себе стрелу. — Я лучше пойду, мне еще по физике учить — про волшебную лампу Аладдина.
— Но если ты мне не веришь, пусть он сам тебе подтвердит.
Мальчик молчит. Он не поднимает глаз от тетрадки. Царевна смотрит на него, и глаза ее, два зеленых островка, расширяются (так бывает во время отлива) — и вдруг (так бывает во время прилива) их начинает заливать водой.
— Что ты? Из-за чего? Неужели тебе не лучше знать правду?
Тонут зеленые островки. Теперь это даже не островки, это корабли, которые потерпели крушение.
Мальчик-с-пальчик еще ниже опустил голову.
— Если б мой отец умел воспитывать… Если б не был таким слабохарактерным…
— Ты не прав, твой отец не слабохарактерный. Я знаю его с тех пор, когда он был Змеем Горынычем.
— Кем был?
— Змеем Горынычем. Знаешь, как перед ним тряслись? Чуть что — и нет человека.
— Это неправда, — говорит Мальчик-с-пальчик. — Это вы все выдумываете.
— Я ничего не выдумываю. Можешь сам спросить у отца.
1 волк + 7 козлят = 1 волк.
Семеро козлят расплываются, их уже невозможно прочесть.
1 волк + (что-то расплывчатое) = 1 волк.
Только мокрое место от козлят. Это оттого, что Мальчик плачет.
— Кап, кап, кап! — это Мальчик-с-пальчик.
— Кап, кап, кап! — это Царевна Лягушка.
— Кап, кап, кап! — это дождь стучит за окном.
Не успеешь человеку открыть глаза, как из них тотчас льются слезы.
6. Конек-горбунок
Дорога сбежала в долину и пошла не спеша. Иногда от нее отделялась тропинка, уводившая неизвестно куда, лишь бы не идти в общем потоке. Было жалко смотреть, как она, беспомощная, пытается пробиться, проложить собственный путь, стать тоже куда-то ведущей дорогой.
Еще одна тропинка ныряет в кусты, и оттуда доносится слабый шорох. Мы прислушиваемся, раздвигаем кусты, и вот — он сидит перед нами.
Судя по горбу, это здешний верблюд, но судя по ушам, это здешний заяц. Правда, хвост и копыта наводят на мысль, что это скорее конь, а еще скорее — конек, учитывая размеры.
— Сейчас, — говорит конек, — сейчас я ее разбужу!
— Кого это?
— Спящую красавицу. Разве можно спать, когда вокруг такое творится?
Он стал рассказывать, что вокруг творится. Я, наверно, слышал о бременских музыкантах? Ну так вот.
Выгнали бременские музыканты разбойников и стали жить в их доме. Живут-поживают, добра наживают (именно так!). Осел воду возит, петух на воротах кукарекает, собака дом сторожит, а кот по кладовкам хозяйство учитывает.
Шнырял кот, шнырял и вышнырял сапоги. Натянул их, усы подкрутил и давай командовать: «Ты, осел, дом сторожи, тебе это больше подходит. Ты, петух, воду носи. А ты, собака, давай кукарекай!»
Делать нечего — надо слушаться: все-таки кот в сапогах!
Носит петух воду в клюве по капельке, а собака визжит, скулит — учится кукарекать.
«Что-то они у меня невеселые, — тревожится кот. — Не иначе — сапогам завидуют. У петуха вон и шпоры есть, а сапог нету…»
Позвал осла. «Что-то наш петух мне не нравится. Пойди, стукни его копытом».
Дальше живут уже без петуха. Осел дом сторожит, а собака за себя кукарекает да еще за петуха воду носит.
«Чем она недовольна?» — удивляется кот. «Пойди, — говорит ослу, — ударь собаку копытом!»