Антология Сатиры и Юмора России ХХ века
Шрифт:
Бегите от них подальше! Бегите, превышая скорость, перебегая улицы в неположенных местах, останавливаясь под стрелой и отдыхая на крашеных скамейках!
Обратный хозрасчет
Сторожа у нас на зарплате, а воры на хозрасчете, поэтому у нас воруют охотней, чем сторожат. И дело не только в социалистическом принципе: от каждого — по способностям, каждому — за труд, но и в принципе еще более социалистическом: что уворовал, принадлежит тебе, что усторожил, принадлежит государству.
Призадумались
Уволили сторожей, а на их места приняли воров. Но, поскольку воров у нас значительно больше, чем сторожей, пришлось потеснить и другие специальности.
Работают наши воры. Инженеры, инструкторы, бухгалтеры. Командиры производства. Политработники.
Только однажды приходим на работу — нет сейфа. В другой раз приходим — ни единого письменного стола. И это на одной зарплате, без всякой материальной заинтересованности.
Видно, они заинтересованность с прежней работы принесли. Со своей прежней, весьма заинтересованной деятельности.
И ведь сколько мы их воспитывали, перековывали в сторожей государственной собственности, а жизнь упорно перековывала их обратно.
Стали переводить их обратно на хозрасчет, чтоб хоть на зарплате сэкономить, а они ни в какую. Упираются, жалобы пишут. Сидячую забастовку устроили — прямо на работе, на зарплате и на прочем довольствии. Им, конечно, выгодно: там у них один хозрасчет, а здесь зарплата плюс материальная заинтересованность.
Так с тех пор и работаем: каждый сторож — и по совместительству вор. Слесарь — и по совместительству вор. Профессор — и по совместительству вор. Социалистический принцип: каждому — за труд, а остальное — по способностям. Труда мало, способностей много, и в результате получается ничего.
Пора закрывать нашу организацию.
Посмертное развитие социализма в отдельно взятой стране
Два могильщика приватизировали родильный дом, чтобы заранее готовить себе клиентуру. Однако рождаемость продолжала падать, и тогда могильщики приватизировали дискотеку, ресторан с гостиницей, дворец знакомств и бракосочетаний. Телевизионную передачу «Любовь с первого взгляда», чтобы не тратить больше одного взгляда на единицу рождаемости.
Рождаемость, хоть и медленно, поползла вверх. Теперь можно было все силы бросить на смертность.
Приватизировали больницу, убрав из нее лекарства и продукты питания. Медицинскому персоналу перестали платить зарплату, отрывая его от больных для поисков других видов заработка. Приватизировали продуктовые магазины, заменив в них овощные отделы винно-водочными и табачными. Продукты первой свежести заменили продуктами второй, третьей и четвертой.
Постепенно стали приватизировать и милицию, лишив ее средств существования и вынуждая добывать их иным вооруженным путем.
Граждане недоумевают, почему у них такая жизнь? Денег нет,
А все очень просто. Это могильщики приватизировали нашу жизнь, подчинив ее исключительно конечному результату.
Построение социализма — это был всего лишь переходный этап между национализацией и приватизацией чужой собственности.
Земельный вопрос
Похоронили Михайлыча, закопали в землю, и лежит он, как давно не лежал. Спокойно ему, умиротворенно. Нигде ничего не болит, даже кашель прошел, мучивший его последние годы.
Умостился Михайлыч поудобней, расслабился, стал подремывать помаленьку. Завтра суббота, не надо рано вставать… И вдруг слышит голос. Глухой такой, словно чем-то сверху придавленный:
— С прибытием, земляк! Что там наверху слышно?
Ну вот, подумал Михайлыч, начинает подбираться компания. Так всегда бывает: вроде бы никого, но глазом не успеешь моргнуть — начинает подбираться компания.
— Меня вот что интересует: как они с землей решили? — спрашивает сосед. На сегодняшний день земля — это самая главная проблема.
— Тебе что, земли не хватает?
Земли было выше головы, но сосед считал, что это не решение проблемы. Вопрос в том, кто владеет землей. Человек отходит в вечность, а землю ему дают во временное пользование. Полежал — дай полежать другому. Какая ж это вечность, к едреной матери? Мало того что не дают жить на земле, так и после смерти отойти некуда.
Вокруг звучало уже много голосов, и все по земельному вопросу. Сначала нестройные, разрозненные, они сливались в один монолитный лозунг:
— Земля принадлежит — тем, кто в ней лежит!
Такой сон перебили Михайлычу! Он думал, хоть здесь пройдет бессонница, мучившая его при жизни, но, видно, и в этом мире никуда от бессонницы не уйти.
А мы всё шагаем путем безысходнымИ сбросить не в силах постылый свой груз.Союз нерушимый республик свободныхСплотила навеки великая грусть…Исповедь утопающего
Выбрался я на сушу из болота. Одной ногой выбрался, а другой пока там. Пробую сушу ногой и чувствую какое-то неудобство. Твердо как-то. И холодно: со всех сторон обдувает.
А болото мягкое, теплое. Правда, засасывает. Это плохо. Но, с другой стороны, засасывает все-таки в тепло. В тихое, безмятежное бульканье.
Так и стою: одной ногой на суше, другой в болоте. И не знаю: то ли выбираться совсем, то ли уж совсем назад возвращаться.
Оно-то хорошее дело — выбраться наконец на сушу из болота. К новой жизни от прежней погибели. Но неудобства есть.
Обратите внимание: в новой жизни масса всяческих неудобств. В болоте уже как-то привык, угрелся, расслабился. Можно спокойно погружаться, никуда не спешить.