Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
— О чем ты? — спросил Крутиков.
Он то ли не услышал выстрелы, то ли не предал им значения.
— Я говорю, что где-то стреляли, — опять таким же спокойным, без каких либо эмоций, тоном повторил Смехов. — Возможно, под аркой…
— Как? Где? Почему? — оживился Крутиков.
До него, наконец-то, дошел смысл сказанного Смеховым. Он стал порываться куда-то идти и что-то делать.
— Не стоит… — беря Крутикова под локоть, сказал все тем же спокойным голосом Смехов. — Без нас разберутся…
При этом Георгий Николаевич был невозмутим и спокоен, в отличие от Крутикова, как египетский сфинкс.
Тут
Первым, что появилось из арки, была вонь, мгновенно заполнившая салон автомобиля, в котором находились Паромов и водитель Володя.
— Фу, черт! — только и произнес водитель Володя, зажимая рукой нос.
Паромов последовал его примеру, подумав про себя, как он оказался прав.
Но вот из-под арки показался парень. Шел он заплетающимся шагом. А когда миновал автомобиль, то хорошо было видно, что на заднице его белые брюки стали темными. И с каждым новым шагом пятно все более и более ширилось.
Следом вышли Никанорыч и Евдокимов, плюясь и хохоча одновременно.
— Больше этот залетный в «Бригантину» никогда не придет, — констатировал Володя.
— А говорил, что штаны порву! — объяснял Никанорыч Смехову и Крутикову происходящее. — С моими штанами не угадал, а свои обгадил.
Четверка весело засмеялась. Наконец, из кафе появился Минаев, и автомобиль тронулся.
Больше всего в случившемся Паромова поразила флегматичность Смехова: «стреляли…» — и никаких эмоций.
Огласки этот инцидент не получил. Протрезвев, «ге-рои» вспомнили, что оружие применялось незаконно. И предпочли помалкивать. За грубейшее нарушение социалистической законности, употребление спиртного всем бы «перепало на орехи». Евдокимова Виктора, начнись разборки «полетов», могли и уволить…
Из этих же соображений не распространялся о ночной «газовой атаке» и участковый Паромов. Как говорится, не тронь дерьмо, оно и не воняет…
Вообще Смехов в комичные ситуации попадал довольно часто. Однажды такая история чуть не закончилась трагично.
Весной после паводка вездесущие мальчишки, слоняясь возле реки Сейм, часто находили тревожные последствия прошедшей войны — неразорвавшиеся снаряды и мины. Ржавое напоминание о тяжелых боях Советских войск в феврале 1942 года за освобождение города Курска от фашистских захватчиков.
И, чтобы никто не подорвался, как поясняли эти юные «археологи», притаскивали страшные находки в опорный пункт или отдел милиции. Участковые мальчишек отчитывали, бранили, разъясняли, что в случае обнаружения опасных предметов, к которым относились и эти снаряды, необходимо только сообщать в милицию и ничего не трогать. Те «угукали» в знак согласия, и вновь с завидным упорством тащили опасный груз.
Приходилось вызывать группу минеров, которые особо не спешили приезжать за опасными гостинцами. Это же не в кино, когда все летят друг другу на помощь Это же жизнь. А жизнь, как известно, совсем не киношная… И «гостинцы» лежали днями, а то и неделями, в каком-нибудь кабинете опорного пункта.
Ужас да и только…
По-видимому, аналогичным путем попала мина и в Промышленный РОВД. То ли дежурный наряд не «сработал» должным образом при получении такого «подарка», то ли мальчишки молчком оставили свою находку возле отдела. Как бы там ни было, только оказалась одна ржавая мина небольшого калибра в садике возле отдела. В том самом, по которому Смехов гонял Черняева. Приютилась она рядом с курилкой, где любили собираться после окончания работы сотрудники патрульно-постовой службы. А вот сколько пролежала страшная штуковина в садике, неизвестно… Может, и день, а может, и месяц…
Но вот, как-то поздним осенним вечером оперативный дежурный Смехов решил отличиться перед руководством и навести порядок возле курилки. Сам махать метелкой не стал — не царское, мол, дело… а поручил это рядовым милиционерам. Те повозмущались, повозмущались, но делать нечего — подчинились. И смели в чан курилки ближайший мусор, опавшую листву, ветки… Заодно, и мину. Подожгли собранную кучу мусора и ушли.
Знали постовые, что бросили в костерок мину, умышленно это сделали или случайно, осталось загадкой навсегда. Но перед уходом гоготали они, как жеребцы перед случкой.
Утром, перед тем как появиться Коневу, решил Смехов посмотреть, каков порядок в садике и в курилке. Неспеша подошел к вкопанному в землю чану, в котором тлели остатки мусора. Потом подобранной тут же в садике палочкой стал ворошить в чане тлеющую листву, чтобы быстрей перегорела.
Тут и Конев подошел к отделу. Увидев Смехова, ковыряющегося палкой в чане, остановился возле крыльца.
Смехов должен был идти докладывать ему об оперативной обстановке за ночь, однако решил порисоваться. Пусть, мол, видит начальство, как службу бдит он днем и ночью. Даже о чистоте и порядке на ближайшей территории заботится…
Конева стала раздражать медлительность дежурного. И он не сдержался от очередной колкости:
— Георгий Николаевич, ты что в чане потерял? Копаешься, словно пальцем в заднице… Иди, докладывай, что за сутки наворотил. Небось, опять «висуна» подбросил?
«Висунами», «висяками», «глухарями» на милицейском жаргоне именовались преступления, совершенные в условиях полнейшей неочевидности, которые не раскрывались не только «по горячим следам», но и в период предварительного следствия. Уголовные дела о таких преступлениях приостанавливались и лежали в архиве как нераскрытые. Время от времени прокурор или его заместитель требовали их из отдела. Подержав у себя, отменяли решения следователей или дознавателей и возобновляли следствие, устанавливая новый срок расследования. Те снова проводили одно-два следственных действия, «съедали» новый срок, выносили постановление о приостановлении — и скидывали пылиться в архив. До новой отмены.
Пользы от всех этих манипуляций никакой. Преступление как было нераскрытым, так таковым и оставалось. Зато прокурорские «пудрили» потерпевшим мозги мнимой деятельностью правоохранительных органов.
Если пользы не было, то работы прибавлялось. Как следователям, так и оперативным работникам уголовного розыска, осуществляющим оперативное сопровождение этих дел. Приходилось отрываться от текущих дел и «копаться» в злосчастных «висунах». Поэтому «висуны» не то, что не любили — их жгуче ненавидели все сотрудники. К тому же и областное милицейское руководство за них по головке не гладило. Такие «пистоны» всем вставляло, что только держись…