Антология советского детектива-42. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
7 сентября на одном из курортов гестаповцы арестовали Арвида Харнака и его жену Мильдред.
12 сентября — Йона Зига, Адама Кукгофа, Йона Грауденца, Ганса и Гильду Копни, Хорста Гейльмана и многих других, в том числе коммунистов — авторов подпольных изданий «Роте Фане», «Иннере Фронт»: Вильгельма Гуддорфа, Вальтера Гуземана, Мартина Вейзе.
В течение нескольких месяцев гестаповцы схватили свыше шестисот человек в Берлине, Гамбурге, Рурской области, в Голландии, Бельгии и Франции.
Начальник VI (иностранного) отдела главного управления
Чтобы вырвать нужные им признания у арестованных, гестаповцы избивали их, зажимали в тиски пальцы рук и ног, подвешивали вниз головой, подвергали облучению ультрафиолетовыми лучами.
Один из активных членов организации, руководитель нейкельнской группы „Иннере Фронт“ Йон Зиг после пятидневных непрерывных пыток покончил с собой в тюремной камере.
В результате жестоких истязаний 55 человек кончили жизнь самоубийством.
Большинство арестованных держались стойко. Харро Шульце-Бойзен подвергся зверским пыткам, от которых в течение многих дней не мог передвигаться, но ничто не могло заставить его говорить. Его мужество и выдержка приводили в удивление даже гестаповских палачей. Один из них признался его жене Либертас:
— Мы убедились, что у вашего мужа крепкие нервы.
Следствием руководил начальник отдела IV-a главного управления имперской безопасности оберштурмбанфюрер СС Панцингер и его ближайший помощник комиссар полиции Копков. О ходе следствия постоянно информировали Гиммлера.
По свидетельству Фалька Харнака, брата Арвида, рейхсмаршал Герман Геринг получил разрешение у Гитлера на то, чтобы этот процесс не был передан в руки народного суда, а проводился имперским военным судом, где его специальный советник полковник д-р Редер, отправивший на смерть сотни антифашистов, выполнял свое черное дело. Гитлер отдал распоряжение о том, чтобы его все время держали в курсе расследования, он оговорил за собой право на утверждение приговора как верховный судья и главнокомандующий.
Один из арестованных — Гейнц Шеель позже рассказывал: „Никому из нас не было предъявлено обвинение. Некоторым было официально объявлено, когда начнется процесс…
Это произошло около полуночи. В камеру к Курту Шумахеру, лежавшему скованным на койке, в сопровождении дежурного чиновника тюрьмы вошел человек в штатском и сказал:
— Не вставайте! Вы Курт Шумахер? Завтра вы предстанете перед вторым сенатом имперского военного суда. Вы обвиняетесь в следующем… — Дальше следовало перечисление параграфов обвинения. — Вы поняли?
Все продолжалось не более минуты. Этот фарс повторился и в камерах Грауденца, Гейльмана, Гольнова и Гертса, Шульце-Бойзена и Харнака. В ходе процесса такое предварительное уведомление было окончательно отменено“.
К
Когда Гитлеру доложили результаты расследования, то, по свидетельству Вальтера Шелленберга, „фюрер был так подавлен докладом, что в этот день вообще не хотел ни с кем разговаривать и отослал Канариса и меня, даже не выслушав нашего дополнительного отчета о работе“.
Ранним утром 15 декабря 1942 года первые тринадцать обвиняемых были доставлены в Шарлоттенбург, в помещение имперского военного суда. Все они были в наручниках. Их сопровождали солдаты, вооруженные винтовками с примкнутыми штыками, так как гестаповцы опасались, что арестованных попытаются освободить.
Процесс проходил за закрытыми дверями, в атмосфере строгой секретности. Только высшие представители министерств, руководства национал-социалистской партии, тайной полиции и генерального штаба могли принимать участие в этом судебном фарсе в качестве зрителей.
Один из гестаповских комиссаров признался: „Мы вообще не можем пойти на опубликование этого материала…“ Обвиняемых нельзя было выдать за „порочных субъектов“. Большинство из них служили в вермахте или занимали важные посты. Вследствие распоряжения сохранять все в тайне обвинительная часть приговора была отпечатана лишь в трех экземплярах. Только четверо специально приведенных к присяге адвокатов были допущены к защите.
Харро знал: наступил тот час, к которому он готовился так долго. Час тяжких испытаний… Его мысли были далеко от всего земного, хотя он знал, что должен думать о предстоящем последнем поединке.
…В декабре 1941 года, навестив свою тетку Эльзу Бойзен, Харро увидел у нее книгу с рассказами Максима Горького. Это был его любимый писатель. И видимо, размышляя о выбранном им пути, Харро написал на одной из страниц несколько строчек:
Тик-так, тик-так… Человеческая жизнь до смешного коротка.
…С тех нор как люди существуют на этой земле, они умирают. У меня было достаточно времени, чтобы свыкнуться с этим. Сознание того, что твой долг выполнен, может спасти человека от страха перед смертью. Честно и мужественно прожитая жизнь — залог спокойной смерти.
Да здравствует Человек, господин над своими желаниями и сердце которого охватывает всю боль мира…
Ничего не останется от человека на земле, кроме его поступков. Вечно живут смелые духом, мужественные люди, служащие свободе, справедливости и прекрасному. Они освещают жизнь таким могучим, ярким светом, что прозревают незрячие.
Не щадить себя — наиболее прекрасная и благородная мудрость на земле…»
Нет, он никогда не щадил себя!
Свою речь на суде Харро Шульце-Бойзен начал с разоблачения гестаповских палачей, подвергших заключенных в период следствия жестоким пыткам. Но он не сумел сказать все, что хотел, председатель суда лишил его слова.