Антология советского детектива-44. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Я же говорил: мою судьбу собирается решать Стефания...
— Думаешь, это лучше?
— Ну у нас же какие-то отношения!
— Тогда сделаем вот что: завтра уедешь за границу. Я проинформирую Центр, подождем, что там решат. Возможно, твоя миссия закончена.
— Это почему же?
— Лодзен от тебя отказался. Понимаешь, отказался с легким сердцем и будет рад, если что-то случится. Исчезнет лишний свидетель. Тебе известно, что он положил в карман более десяти тысяч за списки, а главное, ты знаешь о бандеровских
— Совсем ни для чего, — согласился Максим.
— Дальше. Допустим, все обойдется, Щупак и Луцкая смирятся с поражением и не тронут тебя. Пройдет месяц, два, самое большее три, и Лодзену станет известно, что его ожидания напрасны: игра со списками проиграна. А они побывали в твоих руках...
— Я думал над этим, — кивнул Рутковский. — Полковник будет искать виновных, и я стану первым.
— А если ты так хорошо все понимаешь, собирай вещи и беги из Мюнхена. Завтра или послезавтра должен быть за рубежом. Вот тебе адрес пансионата. Я найду тебя.
Рутковский со злостью сломал сосновую веточку.
— Жаль, — сказал. — Жаль бросать здесь все. Такая хорошая работа, сидеть бы и сидеть.
— Угу, — кивнул Олег, — ты прав, и может быть, в Центре что-нибудь придумают. Но и так сделал много. Секретные документы «Свободы» — они знаешь какие ценные? А списки Лакуты?
— У меня такое чувство, что только начал. Как на первом курсе института.
— Кстати, — спросил Олег, — «техника» здесь?
— Конечно.
— Давай сюда.
Рутковский достал «дипломат» с микрофотоаппаратурой, микрофоном и копировальным прибором.
— Ну будь, — поднялся Олег. — У меня еще хлопот... А ты сегодня не ночуй дома. Завтра утром собери вещи и уезжай. Отдыхай, пока тебя не найдут.
Он исчез в сосняке, будто растворился в нем, и минут через десять белый «пежо», переваливаясь на выбоинах лесной дороги, скрылся за деревьями.
Максим вернулся в Мюнхен, когда смеркалось. Сначала хотел переночевать в гостинице, но передумал и поехал к Сенишиным. Иванна всегда рада ему, а Юрия не было дома, ей одной грустно, и они вместе как-то проведут вечер у телевизора или можно сходить в кино.
Иванна сразу поняла, что у Максима неспокойно на душе, но молчала. Он тоже молчал, наконец молчание стало тяготить их: Максим сослался на усталость и пошел спать. Заснул на удивление быстро, и спалось ему легко, без снов. Проснулся, когда солнце заглядывало в комнату, наверно, солнечные трепетные зайчики и разбудили его. Максим быстро оделся и сбежал вниз, где Иванна жарила яичницу. Она разбила чуть ли не десяток яиц. Рутковский удивился, зачем так много, и Иванна объяснила, что звонила Стефания, она скоро приедет.
Луцкая приехала на такси — одетая в темную кофточку и спортивные брюки, будто собиралась в дорогу. Объяснила, что ее машина поломалась: вопросительно посмотрела на Рутковского, наверно, знала
— Куда собираешься?
Максим пожал плечами, ответил не очень конкретно:
— Так... никуда...
Луцкая объяснила свою осведомленность:
— Вчера я звонила Кате Кубиевич, и она сказала, что ты взял недельный отпуск.
— Устал.
Смерила ироническим взглядом:
— Как раз по тебе видно...
Вести разговор в таком ключе Максиму не хотелось, ничего не ответил — слава богу, Иванна позвала завтракать.
Воспользовавшись тем, что Иванна пошла на кухню за кофе, Стефа спросила:
— Что собираешься делать?
Максим только повел плечами. Вероятно, эта неопределенность устраивала Стефанию, так как она предложила:
— Отвези меня к нашему ручью.
Она не попросила, а чуть не приказала. Честно говоря, такой тон не понравился Рутковскому, он хотел сразу же отказать, но подумал, что это последний каприз Стефании, и согласился.
Ехали по городу молча, курили и молчали. Максим искоса поглядывал на девушку. Стефа немного откинула сиденье и полулежала, касаясь щекой подголовника: отвернулась от Максима, может быть, боялась взглядом или неосторожным движением выдать себя, а может быть, просто устала и отдыхала...
Рутковский молчал, молчала и Стефания. Так и доехали до ручья.
Рутковский поставил машину на обычное место — на полянке под большим тополем, откуда до речки вела извилистая тропка, она вилась между кустами ежевики и дикой малины, и Стефания любила, обдирая руки, залезать в самую гущу и лакомиться мелкими, но удивительно вкусными ягодами. Она выпрыгнула из машины и побежала не оглядываясь к воде, туда, где они разводили костер и жарили форель, когда рыбацкое счастье улыбалось Максиму.
Рутковский запер машину и побежал за Стефой — она стояла и смотрела, как он спускается тропкой, и в ее глазах Максим увидел не то укор, не то вызов. Он остановился рядом, Стефа схватила его за руку и потянула по тропинке вдоль ручья — выше по течению, где когда-то они набрели на большие валуны, отшлифованные водой.
Стефания опустилась на валун, спросила:
— Для чего ты взял отпуск?
— Дела... — ответил он многозначительно.
— Для выполнения служебных дел едут в командировку, и не за свой счет.
— Бывают исключения.
— Куда, если не секрет?
Рутковский развел руками:
— Еще сам не знаю.
— Из-за списков Лакуты?
— Нет, — ответил уверенно, — совсем другое дело.
— Когда вернешься?
— Думаю, через неделю.
— Я буду ждать.
Стефания набрала воды в обе ладони, глотнула, взглянула на Максима искоса и брызнула в него остатками.
— Какой-то ты сегодня чудной, — сказала она.
— Сама говорила: надо мной тяготеет гнев Щупака.