Антология советского детектива-45. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
— А это вещь сугубо практическая, так что тебе может и не понравиться…
Таня растеребила бумагу.
— Ну… я просто не могу представить себе, что это может быть, — озадаченно прошептала она, разглядывая кожаную коробочку, на крышке которой блестела вытисненная греческая буква, отдаленно ей знакомая. — Что же это за закорючка?.. Кажется, это было в физике — когда проходили электричество… Ах да! Это же единица сопротивления! Ой, — сказала она немного разочарованно, наморщив нос, — знаю… ты привез мне амперметр — вместо того, что я тогда сожгла.
— Нет, —
Таня отколопнула крышку, сделала большие глаза и тихо ахнула: в коробке лежали квадратные золотые часики на чешуйчатом браслете. Несколько секунд она смотрела на них, не решаясь тронуть, потом вытащила и с тем же зачарованным видом надела на левую руку. Браслет легко и плотно оковал запястье.
— Дядясаша… — прошептала Таня, поворачивая руку под светом люстры и щурясь на теплые вспышки золотых граней. — Дядясаша, ну зачем такое…
Она счастливо вздохнула и, закрыв глаза, потерлась щекой о полковничьи нашивки на рукаве.
— Ну-ну, — пробормотал он, отстраняясь, — что это еще за кошачьи манеры — человек прямо с дороги, а ты лицом…
— Ничего… Дядясаша, спасибо… спасибо… и спасибо, — проговорила Таня, целуя полковника по очереди в одну щеку, в другую и — в заключение — в кончик носа.
— Ну, отлично. Рад, если тебе понравилось. Я пошел мыться.
— Приготовить чай, Дядясаша? В военторге вчера давали копченую колбасу — как раз твою любимую…
— Отлично, приготовь. Да, Татьяна, там у меня в чемодане какая-то курица, вытащи ты ее, она мне уже две газеты промаслила, будь она неладна…
Через полчаса полковник вернулся, насвистывая куплеты тореадора, довольный, с еще более красным лицом, в свежей гимнастерке с залежавшимися складками. Таня стояла посреди комнаты, вертя в руках его ТТ; широкий ремень с кобурой, съехавший на бедра, был нацеплен поверх ее халатика. Полковник нахмурился и оборвал свист.
— А вот за это, сударыня, вы в следующий раз получите этим самым ремнем, — сказал он, ловко отобрав у нее пистолет. — Тебе миллион раз говорилось — не сметь прикасаться к оружию. Ясно?
— Господи! — Таня капризно сморщила нос, расстегивая пряжку. — Уже и посмотреть нельзя. И потом, что ты грозишься, ты меня и пальцем не тронешь, что я, не знаю…
— Мать-командирша тронет, по моей заявке.
— Она тоже не тронет, — хвастливо заявила Таня. — Уже не тронет, я теперь уже взрослая!
— Вот разве что… нашла себе спасение, — проворчал полковник. — Ну, как там насчет чаю?
— Садись, Дядясаша, все готово. А куру есть будешь?
— Нет, я поужинал в вагоне-ресторане. Мне покрепче, пожалуйста.
— Я знаю, Дядясаша! Этого-то я еще не забыла…
— Довольно, спасибо…
— На здоровье. Так ты не хочешь? А я съем ногу, вот что я сделаю… м-м-м, чудная кура, правда! Ужас, я уже полгода не ела ничего вкусного…
— Что, плохо со снабжением?
— Нет, не в том дело… Вообще-то в городе неважно, но в военторге, кажется,
— Скверно стряпает? — улыбнулся полковник. — Поищи другую, в чем дело. А вообще на такие вещи не стоит обращать внимания. Ну, хорошо, расскажи, как ты тут жила. Как школа? По-прежнему опаздываешь? Смотри, Татьяна, ты теперь с часами…
— Нет, Дядясаша, я теперь уже не опаздываю, и вообще я теперь стала такой хорошей — прямо самой не верится! Ты понимаешь… я осенью — вернее в начале зимы — так плохо стала учиться, просто ужас, самой было противно, и тогда директор вызвал меня и сказал, что меня исключат…
— Какое безобразие, Татьяна, — поморщился полковник. — Просто позор — тебе, и еще плохо учиться…
— Ну да, вот и директор то же сказал. Другие девочки, говорит, должны помогать дома, стоять в очередях и все такое, и учатся лучше меня. Мне так стыдно стало, я даже разревелась, правда. Ну, он дал мне месяц сроку, подтянуться. Я и подтянулась. То есть не я сама, конечно… Это меня Люся тянула-тянула, как репку, знаешь? И наконец вытянула.
— Позор, Татьяна, — повторил полковник.
— Был, — поспешно сказала Таня.
— Допустим. А если повторится?
Таня энергично замотала головой, продолжая объедать куриную ногу.
— Честное слово?
— Угу…
— Ну, посмотрим. Как Людмила?
— Хорошо, Дядясаша. Страшно красивая стала, ты представить не можешь…
— «Страшно красивая» — нелепое выражение, Татьяна.
— Ну, это так говорится, а вообще, конечно, нелепое. И потом она такая умная, степенная — знаешь, прямо как взрослая. Я не знаю, что бы со мной было, если бы не Люся, правда.
— Охотно верю. — Полковник улыбнулся и закурил папиросу. — Да, Людмила — замечательная девушка, редкая.
У Тани вдруг загорелись глаза, она даже забыла о своей куре.
— Дядясаша! А почему бы тебе на ней не жениться? Через год, правда! Ой, вот бы мы чудно зажили втроем…
— Блестящая мысль, — кивнул полковник. — Теперь я и в самом деле вижу, что ты выросла и поумнела.
— Тебе все смешно! — с обидой сказала Таня. — А я всерьез! Помнишь «Евгения Онегина»? Почему-то моя тезка могла выйти замуж за Гремина, а между ними тоже была большая разница… в возрасте. Дядясаша!
— Я слушаю.
— Дядясаша, а вообще можно выйти замуж после десятого класса?
Левая бровь полковника полезла кверху.
— А за кого это вы, сударыня, собрались выходить замуж, позвольте вас спросить?
— Ну, Дядясаша! — Неожиданно для самой себя Таня вспыхнула вдруг до самых ушей. — Ну как ты можешь! Я ведь просто спросила, вообще…
— Ах так, так, — кивнул полковник. — «Просто вообще», безотносительно к себе…
— Ну конечно же!
— Я понимаю. Увы, ничего не могу тебе сказать. Это уж тебе придется сбегать навести справки в загсе, мне этими вопросами как-то не случалось заниматься. Пока не случалось!