Антология современного анархизма и левого радикализма. Том 2
Шрифт:
Понятие компромисса очень важно при рассмотрении феномена освободительного процесса, ибо оно далеко не такое простое, как может показаться. Компромисс сводит колониальную систему и молодую национальную буржуазию в одном месте и в одно и то же время. Приверженцы колониальной системы начинают понимать, что массы могут стереть с лица земли все. Взорванные мосты, разграбленные фермы, карательные операции и военные действия серьезно подрывают экономику страны. Компромисс объективно привлекателен для национальной буржуазии. Не представляя в полном масштабе возможных последствий надвигающейся бури, буржуазия испытывает неподдельный страх, опасаясь, что этот гигантский ураган сметет ее. Поэтому она не устает повторять колонизаторам: «Мы все еще в силах не допустить резни; массы все еще верят нам; действуйте как можно скорее, если не хотите поставить на карту все». Следующий шаг — и лидер националистической партии дистанцируется от насилия. Он открыто заявляет, что не имеет ничего общего с этими бандитами, террористами и кровопийцами. В лучшем случае он будет вещать об организации нейтральной полосы между террористами и колонизаторами, а также с большой охотой предложит свои посреднические услуги. Поскольку колонизаторы не могут обсуждать условия договора с бандитами, то буржуазия с радостью возьмет на себя начало переговоров. Буржуазия находится в арьергарде борьбы за национальное освобождение. Она представляет собой тот слой людей, который навсегда останется по ту сторону борьбы. Но в свете вышесказанного мы видим, как буржуазия совершает кульбит и оказывается уже в авангарде
До налаживания переговоров большая часть националистических партий главным образом занимается поиском объяснений и извинений для этих «вспышек жестокости». Они не зовут народ к тому и иногда доходят до осуждения, в частности, впечатляющих деяний, которые пресса и общественное мнение метрополии провозгласили омерзительными. Законным оправданием этой ультраконсервативной политики служит желание видеть вещи в свете объективности. Однако эта традиционная для местного интеллигента и лидеров националистических партий позиция в реальности не является сколько-нибудь объективной. На самом деле они нисколько не уверены в том, что нетерпеливое насилие масс относится к числу наиболее действенных способов отстаивания их собственных интересов. Более того, находятся отдельные личности, которые убеждены в неэффективности насильственных методов. Без сомнения, любая попытка одолеть режим колониального угнетения силой кажется им безнадежной и самоубийственной, потому что танки и самолеты, которыми располагает колонизатор, занимают внушительное место в укромных уголках их сознания. Когда им говорят о необходимости предпринять какое-либо действие, они так и представляют летящиена них бомбы, бронетранспортеры, подстерегающие их на каждом шагу, пулеметный обстрел и полицейские акции... Поэтому они сидят тихо. Они потерпели поражение, толком не начав действовать. Нет нужды демонстрировать их неспособность добиться цели насильственными методами. Этот постулат они принимают на веру и доказывают в своей повседневной жизни и в политических маневрах. Они остановились на той недоразвитой стадии, о которой писал Энгельс в своей знаменитой полемике с ярким олицетворением политической незрелости — г-ном Дюрингом: «Если Робинзон мог достать себе шпагу, то с таким же основанием можно представить себе, что в одно прекрасное утро Пятница является с заряженным револьвером в руке, и тогда все соотношение «насилия» становится обратным: Пятница командует, Робинзон вынужден работать изо всех сил... Итак, револьвер одерживает победу над шпагой, и тем самым даже наиболее детски-наивному приверженцу аксиоматики должно стать ясно, что насилие не есть просто волевой акт, а требует весьма реальных предпосылок для своего осуществления, в особенности — известных орудий, из которых более совершенное одерживает верх над менее совершенным; далее, что эти орудия должны быть произведены и что уже вследствие этого производитель более совершенных орудий насилия, попросту говоря — оружия, побеждает производителя менее совершенных орудий; одним словом, что победа насилия основывается на производстве оружия, а производство оружия, в свою очередь, основывается на производстве вообще, следовательно... на экономической силе, на экономике государства и, в конечном итоге, - на материальных средствах, находящихся в распоряжении насилия» [4] .
4
Энгельс Ф. Анти-Дюринг. Отдел II. глава III: «Теория насилия».
– М.: Политиздат, 1983.
– С. 166-167.
Действительно, реформистам нечего сказать. Они могут лишь спросить: «Какими средствами вы собираетесь бороться с колонизаторами? При помощи ваших ножей? Ваших ружей?»
Нельзя не согласиться с тем, что вопрос об оружии обретает громадную важность, когда насилие заявляет о себе в полный голос. Ведь, в конечном счете, все зависит от распределения этого средства. Однако освобождение стран-колоний заставляет посмотреть на эту проблему с новой точки зрения. Обратимся к историческим аналогиям. Во время испанской кампании, которую можно безо всяких условий отнести к разряду колониальных войн, Наполеон Бонапарт был вынужден отступить, несмотря на то, что к весне 1810 г. численность его авангардных войск достигла невиданного числа — 400000 человек. Французской армии все же удалось заставить Европу дрожать от страха, благодарить за это достижение следовало оружие, храбрость солдат и военный гений командующих. Столкнувшись лицом к лицу с наполеоновской армадой, испанцы, вдохновленные несокрушимым патриотизмом, вспомнили про партизанскую войну. Двадцать лет спустя американские нерегулярные войска сделают то же самое в борьбе с англичанами. Но, противопоставляя себя остальным насильственным методам, национальная партизанская война будет бесполезной, если не станет новым элементом всемирного соревнования между трестами и монополиями.
Когда колонизация только начиналась, одной-единственной военной колонны порой бывало достаточно для завоевания огромных районов страны. Так произошло в Конго, в Нигерии, в Береге Слоновой Кости и в других странах. Однако сейчас национально-освободительная борьба, развертывающаяся в колониях, внезапно обнажает совершенно новую международную ситуацию. На ранней стадии своего развития капитализм рассматривал колонии как источник сырья, на основе которого можно было выпускать промышленные товары, а потом продавать их на европейских рынках. После завершения периода первоначального накопления капитализм изменил свое представление о возможностях получения прибыли. Колонии превратились в рынок. Население колониальных стран стало покупателем, готовым приобретать товары. Следовательно, если базирующийся в колонии гарнизон необходимо постоянно усиливать, если торговля идет все хуже, другими словами, если промышленные товары и сырье уже невозможно продолжать экспортировать, значит, налицо явные признаки того, что военное вмешательство следует отложить. Говоря экономическими терминами, для буржуазии метрополии сле– 4 пое принуждение рабов не стоит затраченного труда. Монополистическое объединение, сложившееся в рядах буржуазии, не поддержит правительство, чья политика опирается лишь на силу оружия. Владельцы промышленных предприятий и финансовые магнаты метрополии вовсе не хотят, чтобы правительство их родной страны истребляло население колоний. Они считают, что правительству следует отстаивать их «законные интересы» при помощи экономических соглашений.
Таким образом, между капитализмом и насильственными мерами, которые применяются на территории колоний, существует объективная взаимосвязь. Более того, коренной обитатель колоний не остается одинок в борьбе против угнетателя. Он получает политическую и дипломатическую помощь от прогрессивно настроенных государств и людей. Но есть явление куда более значительное, нежели все остальные это конкуренция, т.е. безжалостная война, которую ведут друг против друга финансовые группировки. У Берлинской конференции было достаточно сил для того, чтобы разорвать Африку на кусочки и разделить ее на три-четыре части, над которыми развевались бы имперские флаги. В данный момент важно не то, что такой-то африканский регион находится под суверенитетом Франции или Бельгии. На первый план выходит соблюдение правила о ненарушении сфер экономического влияния. В наши дни уже не ведут репрессивные войны против отдельных повстанцев. Все становится мягче, крови проливается меньше. Ликвидация режима Фиделя Кастро пройдет довольно мирно [5] . Они прилагают все силы, чтобы задушить Гвинею, они расправляются с Моссадыком [6] . Так что опасающиеся насилия лидеры националистических партий ошибаются, когда воображают, будто колониализм собирается «вырезать всех нас под корень». Конечно, военное командование пока будет продолжать играть своими оловянными солдатиками, которым столько же лет, сколько прошло со времени завоевания. Но вышестоящий финансовый интерес вскоре покажет им, где находится истина.
5
Напомним, что книга написана в 1961 году, когда лидера победившей за два года до этого кубинской революции многие аналитики считали Калифом на час (примеч. ред).
6
В 1953 г. премьер-министр Ирана Мохамед Моссадык, попытавшийся национализировать нефтяную промышленность, был смещен со своего поста и арестован с подачи английской разведки (примеч. ред.).
Именно поэтому в адрес благоразумных местных политических лидеров выдвигаются просьбы излагать требования в самой ясной форме. Их призывают спокойно, без лишних эмоций, вместе с противоположной стороной, т.е. вместе с колонизаторами, искать решение, которое будет учитывать интересы обеих сторон. Мы видим, что если за дело берется национально-освободительный реформизм, зачастую напоминающий пародию на тред-юнионизм, он будет действовать исключительно мирными средствами, используя забастовки на немногих промышленных предприятиях, основанных в городах, прибегая к массовым демонстрациям с громким чествованием лидеров или бойкотируя закупки импортных автобусов и других товаров. Все перечисленные средства призваны для того, чтобы убить двух зайцев: с одной стороны, заставить колониализм двигаться в нужном направлении, а с другой — позволить людям выплеснуть энергию. Эта пассивная практика, лечение сном, прописанное народу, иногда может быть успешной. Таким образом, и без стола переговоров рождается политическая избирательность, которая позволяет г-ну М'ба, президенту республики Габон, прибывшему в Париж с официальным визитом, со всей серьезностью заявлять: «Габон — независимая страна, но между Габоном и Францией ничего не изменилось; все сохраняется на своих местах». Действительно, единственным изменением можно считать лишь тот факт, что г-н М'ба стал Президентом Габонской республики и его принял сам Президент Франции.
При усмирении местного населения колониальная буржуазия берет себе в помощницы и старую добрую религию. Поэтому организуется показательное изучение мученичества, в пример ставятся многочисленные святые, которые подставляли левую щеку, получив удар по правой, прощали все случаи посягательства на их права и которых безнаказанно презирали и оскорбляли. С другой стороны, местные элиты стран-колоний, эти освобожденные рабы, становясь во главе освободительного движения, неизбежно заканчивают тем, что развязывают псевдоконфликт. Они используют рабское состояние своих братьев, чтобы пристыдить эксплуататоров или обеспечить идеологическую основу в виде привлекательного гуманизма для финансовых конкурентов своих угнетателей. По правде сказать, они никогда не выступали с реальным призывом перед вышеупомянутыми рабами, они никогда не собирали этих рабов вместе, объединяя их конкретной целью. Напротив, в решающий момент (для местных элит это будет момент наибольшей нерешительности) они представят опасную «массовую мобилизацию» как смертоносное оружие, которое, словно по мановению волшебной палочки, обеспечит «кончину колониального режима». Разумеется, в сердцевине политических партий и среди их лидеров нужно уметь находить настоящих революционеров, которые сознательно поворачиваются спиной к фарсу под названием «национальная независимость». Требуется совсем немного времени, чтобы их настойчивые вопросы, их энергия и гнев начали затруднять работу партийной машины. Данные элементы постепенно изолируются, а затем просто выметаются прочь за ненадобностью. В этот момент, словно под действием диалектических обстоятельств, они оказываются под прицелом колониальной полиции. В городах подлинным патриотам, похожим на пожароопасные головешки, оставаться небезопасно, бывшие сторонники их избегают, лидеры партий отвергают, так что они ищут пристанища в деревнях. И здесь они поймут (и это понимание приведет их в замешательство), что крестьянские массы хотят, чтобы им тотчас же ответили на вопрос, ответ на который пришельцы из города еще не приготовили: «Когда же мы начнем?»
Историческая встреча революционеров из городской среды с деревенскими обитателями будет рассмотрена позже. Теперь мы должны вернуться к политическим партиям, чтобы раскрыть природу их действий, которая носит все-таки прогрессивный характер. Выступая с речью, политические лидеры дают нации ее имя. Таким образом, требования местного населения обретают форму.
Однако здесь отсутствует строго очерченная тема, нет ни политической, ни социальной программы. Пока мы видим смутные контуры, эскизный набросок, где, тем не менее, присутствует национальный дух. Мы называем это «минимальными требованиями». Политики, которые произносят с трибуны речи и сочиняют статьи для национальных газет, заставляют народ мечтать о несбыточном. Они избегают рассуждать о реальной перестройке государства, но на самом деле вызывают в умах своих читателей и слушателей опасное брожение, провоцирующее их на радикальный переворот. Часто используется национальный язык или язык племени. Здесь вновь поощряются неосуществимые мечты, воображение мчится на волю из ослабленных пут колониального порядка. Иногда местные политики употребляют даже такие слова, как «мы, негры» или «мы, арабы», и эти противоречивые фразы в колониальную эпоху приобретают священное значение. Вожди национально-освободительного движения играют с огнем. Объяснение этому утверждению можно найти в замечании одного африканского лидера. Недавно он сказал, предупреждая группу молодых интеллигентов: «Хорошенько подумайте, прежде чем говорить с массами, потому что они загораются в мгновение ока». Это одна из ужасных проделок, которые судьба вытворяет в колониях.
Когда политический лидер выступает перед многолюдной аудиторией, мы можем сказать, что в эту минуту воздух буквально пропитан запахом крови. Довольно часто такой политик больше всего озабочен тем, как «устроить шоу». Ему важно лишь продемонстрировать силу, чтобы не возникало необходимости применять ее на практике. Но возникающее в ходе политических мероприятий беспокойство, нервное хождение взад-вперед, внимательное прослушивание выступлений, сам вид людей, собравшихся в одном месте и окруженных плотным полицейским кордоном, военные демонстрации, аресты, высылка вождей освободительного движения — весь этот шум и гам заставляет людей думать, что настал момент предпринять активные действия. Ситуация становится очень нестабильной, и политические партии удваивают усилия, призывая левых успокоиться и одновременно изучая состояние горизонта с правого фланга, чтобы уяснить себе либеральные намерения колонизатора.
Идентичным образом порабощенный народ находит применение некоторым эпизодам из повседневной жизни, т.е. использует их с целью поддержать свою постоянную готовность выступить против угнетателей и не дать угаснуть революционному рвению. Своеобразным кумиром становится, к примеру, ловкий гангстер, которого полиция не может найти днем с огнем, или тот, кто погибает, отстреливаясь в одиночку и успев захватить с собой на тот свет троих или пятерых полицейских. Или, может быть, тот, кто предпочтет покончить с собой, но не выдать сообщников. Своими поступками эти личности освещают людям дорогу, заставляют равняться на себя и становятся настоящими героями. Конечно, можно до хрипоты доказывать, что человек, гордо именуемый героем, просто-напросто вор, негодяй и последний мерзавец. Если проступок, в совершении которого его обвиняют колониальные органы правопорядка, направлен исключительно против личности колонизатора или принадлежащей ему собственности, то все предельно ясно и понятно. Механизм идентификации запускается автоматически.