Антология современной уральской прозы
Шрифт:
— Вы, как я понимаю, лешим при здешних местах числитесь? — осторожно спросил я.
Он даже руками замахал:
— Опомнись ты! Ох, народ дурной. Да у него, у дедушки, и ладошки деревянные. А мои — глянь! — и звонко захлопал. Вода вокруг острова забурлила, раздались писк и кваканье.
— Ну-ко, проныры! — прикрикнул мужик. — Сказано — не мешать!
Я уже совсем опомнился, уселся поудобнее и проговорил:
— Ну и дела! Водяные какие-то, бани песни поют.
Он заперхал, затем оборвал смех и сказал серьёзно:
— Уж хозяюшко твой не прост, не прост, я-то знаю.
—
— Дак местечко-то у нас невелико. Всяка новость вперёд тебя летит.
— Сами-то давно здесь живете?
— А сколь помню. Лет, может, сто, может, двести. В этих краях раньше нашему брату переводу не было. А теперь раз-два — и обчёлся совсем.
— Наследники есть?
— Нету, нету, — пригорюнился он. — Какой-то мор на нас в последние годы вышел. Мы-то, старики, ещё терпим, тужимся, а детишки чахнуть стали. У меня вот дочка, Мавочка, эдак летось-ту померла. Только из города на каникулы возвратилась — второй класс окончила. А новые детки не заводятся: вода, знать-то, не та стала. Так вот, вьюнош...
Не знаю почему, но мне стало жалко старого водяного.
Тишь стояла над озером, и сгорбленная фигура четко виднелась на фоне темнеющего камыша. Я вспомнил, что нечто подобное видел на какой-то картине, только там старичок был с флейтой и рогами.
Водяной вздохнул и сказал:
— Конечно, в жизни оно тяжельше. А то намедни в кино ходил про водяных; зарубежное, не помню название. Я не больно им завидую: ближе к людям всё стараются, чтобы жить по их подобью. А от них чем дальше, тем вода чище. Хотя тоже, конечно...
— Вода должна служить людям, — высказал я своё мнение.
— Эх-ха! Людям! — взвился он. — Они того заслужили ли? Вот ты зачем сюда пришёл? Так просто, посидеть? Нет! Тебе обязательно надо рыбу потаскать, живой организм сгубить! Да ладно, если ты её съешь, а то бросишь возле порога — так сгниёт, или собаки с кошками растаскают! И зачем ты ей такой нужон, воде-то!
— Если в пищу — разве плохо? — спросил я. — Круговорот веществ в природе тоже должен совершаться.
— Круговоро-от! — передразнил водяной. — Ну и жри нас! Трескай, трескай!
Я поднялся и стал собирать удочки. Но водяной не унимался.
— Вумники стали, — ворчал он. — Вот и в кино: гляжу — в институтах учатся, дочерей за богатых водяных выдают. А я свою Мавочку не увижу боле... — И, всхлипнув, продолжил:
— У самого-то родни много?
— Нет. Мамаша одна.
— Жа-на найдет себе друго-ова-а, А мать сыночка нии-когда-а... —негромко, будто про себя, пропел водяной и спросил: — В напарники ко мне не пойдёшь? Сам видишь, с наследниками беда какая. Не пожалеешь, пра! Здесь хорошо, хорошо-о!
Он присел на корточки и поманил меня пальцем:
— Иди, иди-и!
Я увидал его глаза. Они вспыхнули, зелёный огонек в них забился, запульсировал. В ужасе и изнеможении я сделал шаг вперед и вступил в озеро. Тотчас стая птиц взвилась над озером и упала вниз, ударяясь об воду и ослепляя меня брызгами. Однако моментами я всё-таки видел его лицо. Шевелился беззубый рот, тянулись руки: «Иди, иди...» Вдруг он отвернулся, сплюнул и махнул рукой. Ноги мои подкосились, я упал в воду и, барахтаясь, пополз к берегу. Выбрался на него, судорожно цепляясь за траву; там подтянулся и замер, чуть дыша. Исчезли птицы, стало тихо. Только копошился спиной ко мне, на своём островке, новый знакомец. Я оторвал от земли голову и увидел, что предмет, за который я в отчаянии ухватился, — нога старого мерина Андрея. Он стоял, понурив голову и тяжко шевеля боками. Водяной поднялся с колен и, что-то сердито бормоча, начал кидать в Андрея болотной грязью и тиной. Конь отошёл от берега и скоро скрылся за деревьями.
Я подполз на четвереньках к удочкам, собрал их, поднялся и сказал, задыхаясь:
— Ну, я пошел. Всего хорошего.
Водяной засуетился, нырнул и тут же оказался возле меня. Доверительно склонившись к уху, прошептал:
— Опять испугался, что ли? Сла-аб ты, парень. Ай шуток не понимаешь? — Он толкнул меня плечом, подмигнул: — А ты думал — так просто? Чаи с тобой буду гонять? Эх, ты-ы! — Пошвыркал носом, глянул искоса и сказал: — Ну, ладно. Об этом разговор ещё будет при случае. А теперь вот что узнать хочу: по собесовской линии пособие за производственный травматизм назначается ай нет?
Путая и обрывая леску, я ответил, что органы социального обеспечения подобными вопросами не занимаются, ибо это компетенция профсоюзов.
— А может, ты тогда ему пенсию определишь, да и дело с концом?
— Что вам ещё-то от меня надо?! — Раздражение моё достигло предела.
Новый знакомец сел на бережок, опустил ноги в воду и — как ни в чём не бывало:
— Дело такое, брат: со сплавконторой я сужусь. Скоро уж второй год пойдет. Из-за Тимоньки. Тоже случай получился: сидит это он в прошлом годе, как сейчас помню, в августе, на плоту, на солнышке греется. Ноги в воде, вроде как у меня теперь. Ну и работает, естественно! — неожиданно выкрикнул он.
— Какой Тимонька? — Я отодвинулся подальше от него. — Кем работает... сидит когда?
— А водяным работает, — втолковывал собеседник. — На речке водяным: кем же ещё?
— Н-ну. И что?
— А то! Сидит это, сидит, вдруг — трах! бабах! Не успел оглянуться — нога между брёвнами зажата. Он туда-сюда — орёт! Ладно, заметили душегубы-то, ехали обратно — ослобонили.
— Господи! Душегубы-то откуда?
— Как откуда? А катерники! Они, пока Тимонька сидел, катер подогнали, дёрнули, и на тебе — нанесли производственную травму. Полтора месяца в больнице вылежал — это тебе что?! Правда, в больницу и обратно за свой счет сплавконтора его возила, я уж выхлопотал: вроде как под статью сто пятьдесят восьмую его подвёл!
Совершенно ослабев, я дрожащим голосом промолвил:
— Надо... идти мне.
— Кодекс законов о труде — как же! Должны соблюдать. Вот скоро год, как насчёт больничного сужусь. Ишь, хитрые! Они это как производственную травму ему не засчитывают, — дескать, он не на своём рабочем месте находился. И служебных своих функций-де не исполнял. А я говорю: не-ет, ты обожди! Почему так — не исполнял? Он тебе не у гастронома был — у реки. На рабочем, значитца, месте. Тогда они ему в полном размере больничный должны оплатить.