Антон и Зяблик
Шрифт:
Досадно Спирьке: не удивились! Он покорно дал стянуть с себя пальто, снял валенки и полез на печку, где сушились яблоки и дремал на ватнике черный кот.
Лежал Спирька на теплых кирпичах и думал… И что там случилось с жаворонком? Почему отстал от своих и на юг не улетел? И как он там сейчас на ферме? Не холодно ли, не голодно? Вот уж скоро и весна придет, ручьи загремят в овраге, снег еще со склонов не сойдет, а над пашней послышится птичий гомон - это с юга жаворонки прилетят. И полетит к ним жаворонок с фермы, полетит на их песню. Только неизвестно: примут ли его
Долго Спирька так лежал, все о жаворонке соображая, потом вдруг вспомнил про угощенье, сразу и голод почувствовал. Девочки хлопотали, ушивали и перешивали и не скоро бы догадались про Спирьку, но тут он рассердился и сбросил с печки кота. Шлеп!
– Ой!
– испугалась Варька.
– Ну, давай, чего там хотела, мне!
– напомнил ей Спирька.
– Ой, сейчас, сейчас!..
Выбежала в сени и принесла кувшин с молоком, а из печки чугунок извлекла.
– Чего это?
– Ешь, не спрашивай!
Открыл Спирька чугунок, а в нем блины, пар от них идет. В кувшин заглянул. Розовая корочка сморщилась - вкуснота!
Наелся Спирька, аж дышать тяжело стало. Лежал он теперь на печке и о жаворонке больше не вспоминал, все о Варьке думал. Заботливая! Когда ни забежишь к ним, всегда угостит чем-нибудь. Хозяйственная! Мать на ферме, а она сама приготовит, даже тесто ставить умеет. А сейчас вот надумала шить обучаться - кукол своих и себя обшивать-одевать. Правда, в учебе не успевала, но ей зато Спирька помогал. Ей бы, к примеру, целый час с арифметикой сидеть, а Спирька только носом шмургнет - и сразу задачку решит. Варьке только списать останется.
Хорошо он так думал о Варьке, даже в сон стало тянуть. А тут слышит - девочки о чем-то зашептались. Не поймешь - то ли тихо говорят, то ли ругаются. Прислушался - и спать расхотелось.
– Он за меня завсегда все сделает, - шептала Варька.
– Что ни скажу, все сделает. ..
– И с дерева прыгнет?
– спросила Сонька.
– И с дерева прыгнет. Только за тебя не спрыгнет, а за меня спрыгнет, - шептала Варька.
– Это почему же?
– А потому, что он мне суженый…
– Как это?
– не поняла Сонька.
– А так - жених…
Сонька выпучила глаза от удивления и с опаской глянула на печку.
– Жених, говоришь, а не жалеешь. А вдруг он горбатым сделается?
– Спрыгнет, ничего с ним не сделается, - заверила Варька.
– Он за меня что хошь…
– Так-таки все?
– Все! А за тебя ничего.
– За меня ничего, - согласилась Сонька и вздохнула.
– Только, может, и за тебя не все.
– Нет, все, - распалилась Варька.
– Даже… даже…
– Что - даже?
– Даже… это самое. . . Жаворонка поймает мне!
– Ой, что надумала! Какого еще жаворонка?
– Ну, того самого, он говорил что-то…
Варька оставила шитье, взобралась на лежанку и задышала Спирьке в лицо.
– Спирь, а Спиречка, - вкрадчиво сказала она, - а ты мне жавороночка того не поймаешь?
– Это которого?
– Ну, о котором говорил…
«Ишь ведь, слыхали!» - обрадовался Спирька.
– Небось и жаворонка никакого нету, - сказала Сонька.
– Мало ли что выдумают!
Крепко разобиделся Спирька. «Ах ты коза драная, сорока рваная, это кто же выдумал?»
– А поймаю, что будет?
– спросил он.
– Лупцовку хотите?
– Не мне, а Соньке, - сказала Варька.
– За что же мне?
– удивилась Сонька.
– А мне за что же?
– закричала Варька.
– Ладно, - сказал Спирька, - обеим будет лупцовка, но справедливости.
Слоя он с печки, оделся и пошел домой. Шел - думал о жаворонке, с матерью обедал - все о нем же думал, спать улегся - опять не выходит из головы. А как мать «а ферму собралась, и он увязался за нею.
Вокруг солнечная благодать! Из труб дым столбом, а вся деревня, утонувшая в снегу, сверкала как игрушечная, словно выдумал ее кто-то, новогодне-елочную, разбросал избушки по склонам лощины, запорошил их ватным снежком и засыпал блестками. Для полной радости только и не хватало Спирьке одного - поймать жаворонка.
На ферме разогревали горящей паклей трактор, отпускали скотницам сено для коров, запрягали коней. Повертелся бы Спирька у трактора, на весах попрыгал, коня под уздцы подержал бы! Некогда - прямо к силосной яме побежал.
Прибежал, огляделся - и что же? За сточной канавкой, на кучке соломы, будто поджидая его, стояла серая птичка. Даже глаза протер: жаворонок ли? Может, воробей? Нет, однако, воробей поменьше. Вон и хохолок на голове… Жаворонок, точно! Вертел он хохлатой своей головой, едва заметный на кучке соломы, пускал из клюва тоненькую струйку пара, и хоть бы что ему! Мороз не страшен - шубка на нем из перышек, людей не боится и скота тоже, будто на ферме в штате состоит, в колхозном списке числится.
Спирька вытер отсыревший нос, снял шапку и стал обходить жаворонка сзади, чтобы накрыть его. Ох и задаст девчонкам лупцовку! Варьку угостит только так, для виду, а худущей Соньке врежет по-настоящему. Будет знать, коза драная, сорока рваная!
Обошел Спирька жаворонка, постоял не дыша, соображая, как лучше поймать его, сделал несколько шажков - вот он, рукой подать, даже крапинки видны на спине. К чему прислушиваешься, серенький? И что ты себе думаешь, хохлатый? Не о том ли; когда весна, дескать, придет? И не пора ли скоро песню начинать? .. Неизвестно, о чем он там думал, а Спирька в это время шапку оглядел, подышал на руки, провел рукавом по носу, пригнулся - и прыгнул… Попался, голубчик!
Осторожненько приподнял шапку, заглянул под нее, а там - никого! Жаворонок стоял неподалеку, озорно и доверчиво так посматривал на Спирьку своим круглым глазом: что, поймал? Прыгай, дескать, что же ты? Поиграй со мной!..
– Ты чего это здесь делаешь?
– закричала девушка, катившая тачку к силосной яме.
– Зачем птичку гоняешь? Мешает тебе?
Спирька спрятал озябшие руки под мышки, отвернулся и пошел прочь. Но только девушка скрылась в сарае, вернулся обратно и со зла запустил в хохлатого кучкой мерзлого навоза. Жаворонок взлетел, покружился над ямой и куда-то исчез, утонув в клубах пара. Был - и нет его!