Антония Де Вельвиче. Читающая
Шрифт:
Время перевалило далеко за обед, когда со станции позвонили и сообщили, что леди де Вельвиче ожидают посылки. И как она могла забыть, что именно сегодня приезжают остальные ее вещи. Чемоданы, коробки и свертки с гардеробом, личными вещами и кое-какими хозяйственными мелочами.
Прикинув, что в машину все это просто не влезет, девушка в очередной раз уверилась в решении иметь в поместье грузовой транспорт. Вместе с Олафом они помчались на вокзал — не самой же ей нанимать грузчиков, следить, как уложат чемоданы в кэб и ехать потом рядом с извозчиком, показывая дорогу и следя, чтобы тот по пути "случайно" не потерял пару коробок?
Дворецкий проклял все на свете, пока они добрались до вокзала, и искренне понадеялся, что скоро ему самому позволят водить. Не зря же хозяйка отправила его на курсы? И уж он-то, в отличие от хозяйки, будет ездить медленно и аккуратно.
С кэбом и грузчиками он договорился быстро и уехал обратно в поместье, а Антония решила задержаться в городе. Салон красоты и лавка женского белья ее просто заждались. В конце концов, она заслужила небольшой отдых. Предвкушающе улыбаясь, девушка оставила машину на углу торговой улочки и не спеша пошла вглубь, останавливаясь чуть ли не у каждой витрины. Хм, а тут мода отстает от столичной, и ее платья вполне можно будет надеть на пару приемов. Тем более, что здесь ее никто не знает и в этих нарядах еще ни разу не видел.
Мимолетное ощущение направленного на Антонию намерения, короткий взгляд в очередную витрину, дождаться почти незаметного, неощутимого касания к карману — и вор пойман с поличным. Антония буквально за руку схватила мальчишку лет десяти в невнятных серых тряпках, которые некогда были костюмом. Он дернулся, попытался ее пнуть, хотел закричать, но сработало кольцо-шокер на руке девушки. Воришка на несколько секунд оказался обездвижен, и этого времени хватило, чтобы Антония поймала его взгляд в плен своих глаз.
Мальчик больше не сопротивлялся. Перед его глазами проносилась вся жизнь, и то, как они с родителями-рабочими переехали в новый город, и как их не стало, и как он трижды сбегал из приюта. Одному было лучше, чем там, при злобных смотрителях-воспитателях. Он воровал не ради наживы, нет, только на еду. Ну а кто бы взял на работу человека его возраста? И никому ведь не важно, что он уже взрослый, что он мужчина, что он теперь за старшего, как говорил отец, когда уходил из-за болезни к ангелам. Антония вздохнула. Ее лицо побледнело, мальчишка и вовсе стал белее мела, но плакать не стал, хоть и хотелось нестерпимо. Он взрослый, и он сам о себе позаботится, он должен, он обещал. А потом вырастет, женится на Ильяшке с соседней улицы, перестанет воровать, устроится на работу, будет, как отец, содержать своих близких. А пока…
За такими мыслями воришка не заметил, как его привели к зданию администрации. Увы, он уже знал, что там находятся камеры для тех, кого собираются отправить в тюрьму. Попытался снова вывернуться, но вышло как-то неубедительно, слабо. Он знал, что воровать плохо, и что рано или поздно попадет в камеру, к судье, а потом и на каменоломни или куда похуже.
— Не дергайся, — как-то устало попросила девушка.
— Вы сдадите меня, как преступника? — шмыгнул носом "взрослый мужчина".
— Я возьму тебя на поруки. Знаешь, что это значит?
Мальчишка кивнул. В тех кругах и компаниях, где он сейчас водился, о таком ему говорили. Только обычно богатый вор выкупал бедных, чтобы они на того работали, но леди, что крепко и совершенно не по-женски держала его за руку, не была похожа на вора.
— Вы дадите мне работу? Или мне самому искать деньги за выкуп? — деловито поинтересовался мальчик.
— Работу. Я живу за городом, и моему старому садовнику нужен помощник. У тебя будет комната, стол трижды в день, жалование полсеребреника в месяц. Как ухаживать за растениями, тебя научат. Ты же любил сад в старом доме родителей? Если будешь стараться, оплату повышу. Но учти, сбежать не получится, я возьму тебя на клятву, а ее нельзя нарушить. И воровать с этого момента больше нельзя. Ни вилку со стола, ни монетку из-под дивана в гостиной, ни любимую ручку дворецкого. Зато тебя научат писать и считать, как хотел твой отец, и ты сможешь работать с цветами и деревьями, как хотел сам. Идет?
Мальчишка совершенно по-взрослому задумался, как будто у него был выбор. Антония не торопила. Почти минуту они стояли под дверью судебных свидетелей.
— Идет, — кивнул, наконец, мальчишка.
Антония толкнула дверь, за которой увидела тех же двух магов, что принимали клятву у Олафа.
— О, де Вельвиче, — протянул руку седой мужчина. — А мы как раз вас вспоминали.
— Как ваш клятвенник? Не пытается убежать? Не разочаровал? Если пожалеете о решении, можем клятву отменить, как и не было, — предложила молоденькая девушка, второй маг.
Антония обоим пожала руки, заверила, что с Олафом нет никаких проблем, и рассказала историю мальчика. Воришка все это время смирно стоял рядом с Антонией, которая так и не выпустила его руки.
— Так что, решили еще одного клятвенника завести? — озадачилась магиня. — Но он же ребенок.
Ребенок на такое заявление надулся, а Антония только хмыкнула. Лучше оставить его на улице, побираться, чтобы вырос в полноценного преступника? Или вернуть в приют, где по чьему-то недосмотру детей порют розгами и обращаются хуже, чем с собаками? Озлобленных людей на улицах и без этого паренька хватает.
— На семь лет, с моей стороны обязуюсь обеспечить крышу над головой, кормить, обучать по мере возможности, — твердо посмотрела на девушку Антония. Та стушевалась, покраснела. Маг понимающе хмыкнул.
— Ну, идите сюда, давайте руки. Бумаги оформите этажом выше, но лучше сначала принять клятву, а то могут вернуть беглеца в приют.
Мальчик поморщился, когда запястье ожгла магическая татуировка. Антония только еще больше побледнела.
— Да, леди, — окликнул ее у самых дверей маг. — Вы если решите еще кого-нибудь облагодетельствовать, то постарайтесь попасть в мою смену. Жутко любопытно, знаете ли, — улыбнулся седой маг.
— Постараюсь, — в ответ улыбнулась Антония. Искренний старик, без злобы за душой.
Антония только вздохнула, проходя по торговой улице обратно к машине. Салон красоты может подождать, а чужая душа — сущность тонкая и непостоянная, порой ей и минуты достаточно, чтобы окончательно сломаться. Но мальчишку пока спасти можно, что она и сделает.
Машина привела паренька в восторг. Он всеми силами старался выглядеть взрослым, важно кивал, спрашивал про мощность кристаллов и высоту подвески. Антония улыбалась про себя, а после того, как ее бешеная езда паренька не напугала, а наоборот, воодушевила, готова была снова взять его на поруки.