Антуанетта
Шрифт:
– Он не бросится за мной вдогонку. И пойми, я больше не богата. У меня нет своих денег. Все, что у меня было, теперь принадлежит ему.
– Это еще что за новости? – удивленно спросила меня Кристофина.
– Таков английский закон.
– Закон! – фыркнула она. – Это не закон, а фокусы мальчишки Мейсона. Это его дело рук. Он хуже, чем дьявол, и рано или поздно будет гореть в аду. Ладно, слушай меня. Вот что надо сделать. Скажи мужу, что ты плохо себя чувствуешь и хочешь съездить на Мартинику к родственникам. Пусть даст тебе немного из твоих же денег. Он не такой уж скупой, он даст. Уедешь и не возвращайся. Проси еще денег. Он снова тебе пришлет. В конце
– Думаешь, я должна его бросить?
– Ты спрашиваешь, я отвечаю.
– Да, – сказала я. – Пожалуй, ты права. Только зачем же ехать на Мартинику? Путешествовать так путешествовать. Я хочу посмотреть Англию. Я даже знаю, где взять денег. А у него я брать не стану. Если уж уезжать, так подальше.
Слишком долго я страдала, размышляла я про себя. Так жить нельзя. Страдания могут просто погубить. Нет, когда я стану жить в Англии, я превращусь в совершенно иную женщину – и жизнь моя изменится. Англия – розовое пятно в географическом атласе, но на следующей странице теснятся тяжелые слова. Экспорт: уголь, шерсть, железо. Потом импорт, потом «Основные черты жителей». Имена и названия. Эссекс. Челмсфорд-на-Челмере. Йоркширские и линкольнширские нагорья. Нагорья? Что это такое? И чем отличаются от гор? Больше или меньше наших? Прохладное короткое лето, свежая зелень, сочная листва. Поля пшеницы – похожи на наши плантации сахарного тростника, только золотистого цвета и пониже. Потом лето кончается, листья облетают, падает снег. Белые перышки. Или мелкие клочки бумаги. Говорят, мороз чертит узоры на окнах. Кажется, я знаю больше, чем думала. Я знаю этот дом, где мне будет холодно и неуютно, знаю кровать с красным балдахином, я спала в ней уже не раз, но давно. Как давно? В этой кровати я досмотрю до конца свой сон. Но мой сон не имел никакого отношения к Англии, и не надо думать о холоде. Лучше вспомнить блеск канделябров, люстр. Вспомнить лебедей, розы и снег, снег…
– Англия? – спрашивает меня Кристофина. – Думаешь, есть такое место на земле?
– Зачем ты спрашиваешь? Ты прекрасно знаешь, что Англия существует.
– Откуда мне знать? Я там никогда не была.
– Значит, ты не веришь, что есть страна, которая называется Англия?
Кристофина заморгала и быстро ответила:
– Я не говорила, что не верю. Я говорила, что не знаю. Я знаю только то, что вижу собственными глазами, а Англию никогда не видела. И еще я хочу спросить: действительно ли это место такое, каким его описывают? Одни говорят одно, другие – другое. Я слышала, там люди замерзают до смерти. И англичане такие все хитрые, что в два счета тебя облапошат и денежки отберут. Только что кошелек был в кармане и – бац! – нету. Ну, скажи на милость, зачем тебе ехать в эту холодную жульническую страну? Если она вообще существует!
Я смотрела на Кристофину и думала: «Ну, откуда ей знать, как мне лучше поступить? Что понимает эта невежественная, старая, упрямая негритянка, которая даже не знает, есть Англия или нет». Кристофина же выколотила трубку и посмотрела на меня ровным взглядом.
– Кристофина, – сказала я. – Возможно, я поступлю так, как ты мне советуешь. Но только не сейчас. – Ну а теперь, подумала я, надо сказать ей то, ради чего я приехала. – Ты ведь поняла, что мне надо, как только меня увидела. А сейчас ты и подавно знаешь, в чем дело. Скажи, я права? –
– Успокойся, – сказала Кристофина. – Если мужчина не любит, я не могу заставить его полюбить.
– Можешь, я знаю. Можешь. Потому-то я к тебе и приехала. Ты можешь заставить человека и полюбить, и возненавидеть. И даже умереть…
Кристофина запрокинула голову и громко засмеялась. Но она вообще никогда не смеется громко – и чего она тут нашла смешного?
– Значит, ты веришь во все эти истории про обеа? Это все глупости и ерунда. И кроме того, это не для веке. Когда туда суют нос веке, приходит беда.
– Ты должна мне помочь, – твердила я. – Ты должна…
– Замолчи. Вот-вот ко мне приедет мой сын Джо-Джо. Если он увидит твои слезы, то расскажет всем вокруг.
– Я успокоюсь. Я не буду плакать. Но, Кристофина! Если бы он, мой муж… пришел ко мне ночью хотя бы раз, я бы сделала так, что он снова меня полюбит.
– Нет, нет.
– Да, Кристофина…
– Ты говоришь чушь. Даже если я сделаю так, что он придет в твою постель, я не смогу заставить его любить тебя. Он только еще сильнее возненавидит тебя.
– Нет… не возненавидит. По крайней мере не возненавидит сильнее, чем сейчас. Я слышу, как по ночам он ходит взад-вперед по веранде… Взад-вперед. Проходит мимо моей двери и говорит: «Спокойной ночи, Берта». Теперь он никогда не зовет меня Антуанеттой. Он узнал, что так звали мою мать. «Надеюсь, ты хорошо уснешь, Берта». Ужас! Но без него я сплю так плохо. И все время вижу какие-то сны…
– Нет, я не хочу встревать…
Тогда я стукнула кулаком по камню и заставила себя говорить спокойнее.
– Нет, не надо обманывать себя надеждой уехать – на Мартинику, в Англию или куда-то еще. Он никогда не даст мне денег и страшно рассердится, если я их попрошу. Если я брошу его, то возникнет скандал, а он ненавидит скандалы. Даже если мне удастся уехать – хотя я понятия не имею, как это сделать, – он все равно заставит меня вернуться. И Ричард тоже окажется на его стороне. Как и все остальные. Нет, уехать с этого острова невозможно. Нельзя уехать от этого человека. Какие доводы я смогу привести, чтобы они прозвучали убедительно?
Кристофина опустила голову, и я увидела, что она сильно постарела. «Боже мой, – подумала я, – не старей, пожалуйста, Кристофина. Ты одна у меня на всем белом свете, не бросай меня, не поддавайся старости!»
– Твой муж действительно любит деньги, – сказала Кристофина. – Это ясно как Божий день. Деньгам радуются многие, но для этого человека они застилают белый свет. Кроме них, он не видит ничего.
– Помоги же мне!
– Послушай, doudou che'. Очень многие говорят плохо о твоей матери и о тебе. Я это знаю. Мне известно, кто и что говорит. Этот человек не такой уж плохой, хоть и очень любит деньги. Но он слышит много всякой всячины и не знает, чему верить, чему нет. Потому он держится особняком. Я не доверяю тем, кто тебя окружает. Ни здесь, ни на Ямайке.
– Даже тете Коре?
– Твоя тетя совсем одряхлела. Она уже повернулась лицом к стене.
– Откуда ты знаешь? – удивленно спросила я. И в самом деле тетя Кора потеряла интерес к жизни.
Как-то раз я проходила мимо ее комнаты и услышала, как она спорит с Ричардом. Они говорили о моем замужестве.
– Это ужасно, – говорила тетя Кора. – Просто позор. Ты отдал все, чем владеет дитя, совершенно чужому человеку. Твой отец никогда бы этого не одобрил. Ее права должны быть защищены юридически. Можно составить контракт. Это даже нужно сделать. Отец твой этого хотел.