Аня с острова Принца Эдуарда
Шрифт:
И Джонас проповедовал. Не прошло и десяти минут с начала его проповеди, как я почувствовала себя такой маленькой и ничтожной и подумала, что меня, должно быть, не разглядеть невооруженным глазом. Нет, Джонас ни слова не сказал о женщинах и ни разу не взглянул на меня. Но я сразу же осознала, какой я жалкий, легкомысленный и малодушный маленький мотылек и как я, должно быть, ужасно не похожа на женский идеал Джонаса. Она будет серьезной, сильной, благородной. Он сам был так серьезен, чуток, искренен. В нем было все, что должно быть в священнике. Я удивилась, как я могла думать, будто он некрасив — но он действительно некрасив! — с этими вдохновенными глазами и высоким челом, которое в будние дни скрывают
Это была замечательная проповедь, я могла бы слушать ее без конца, и после нее я почувствовала себя такой мелкой. О, как бы я хотела быть такой, как ты, Аня!
Он нагнал меня по дороге домой и улыбнулся мне так же весело, как обычно. Но его улыбка больше не могла обмануть меня. Я уже видела настоящего Джонаса. И я задумалась, сможет ли он когда-нибудь увидеть настоящую Фил, которую никто, даже ты, Аня, еще никогда не видел.
— Джонас, — сказала я (я забыла, что называю его «мистер Блейк». Ужасно, правда? Но бывают моменты, когда подобные вещи не имеют значения), — вы прирожденный священник. Вы не можете быть никем другим.
— Не могу, — ответил он серьезно. — Я довольно долго пытался найти для себя другую профессию… Я не хотел становиться священником. Но в конце концов я пришел к убеждению, что именно эта работа поручена мне Богом — и с Божьей помощью я буду стараться выполнять ее.
Он говорил негромко и с благоговением. И я подумала, что он будет выполнять свою работу, и выполнять хорошо и благородно, и счастлива будет женщина, способная по натуре и воспитанию помогать ему в этой работе. Уж она-то не будет пушинкой, которую носит с места на место ветер прихотей. Она всегда будет знать, какую шляпку надеть. Скорее всего, у нее будет лишь одна шляпка. Священники никогда не имеют много денег. Но ей будет все равно, одна у нее шляпка или вовсе нет никакой, потому что у нее будет Джонас.
Аня, не смей говорить, намекать или думать, что я влюбилась в мистера Блейка. Могу ли я питать какие-то нежные чувства к прямоволосому, бедному, некрасивому студенту богословия… да еще по имени Джонас? [56] Как говорит дядюшка Марк: «Это невозможно, и более того, это невероятно».
Доброй ночи,
Фил
P.S. Это невозможно, но я ужасно боюсь, что так оно и есть на самом деле. Я счастлива и несчастна и испугана. Он не полюбит меня — никогда, я это знаю. Как ты думаешь, Аня, могла бы я когда-нибудь развиться до такой степени, чтобы из меня вышла сносная жена священника? И неужели от меня потребовали бы руководить чтением общей молитвы? Ф. Г.
56
Джонас — английский вариант имени Иона. В Библии (Книга пророка Ионы) рассказывается, как по воле Бога Иона провел три дня и три ночи в чреве кита.
Глава 25
Появляется Прекрасный Принц
— Я сравниваю, тетя Джимси, преимущества отдыха в доме и в парке, — сказала Аня, глядя из окна Домика Патти на дальние сосны парка. — У меня есть полдня, которые я могу провести в блаженной праздности. Следует ли мне остаться здесь возле уютного теплого камина, целой тарелки восхитительных яблок, трех дружно мурлыкающих кошек и двух безупречных фарфоровых собак с зелеными носами? Или мне лучше отправиться в парк, куда манят серые деревья и серая вода, с плеском набегающая на прибрежные утесы?
— Будь я такой молодой, как ты, я решила бы этот вопрос в пользу парка, — отозвалась тетя Джеймсина, щекоча вязальной спицей желтое ухо Джозефа.
— Мне казалось, что вы, тетя, считаете себя такой же юной, как любая из нас, — поддразнивая ее, заметила Аня.
— Душой —
— Да, пожалуй, я пойду в парк, — сказала Аня с нетерпением в голосе. — Не привлекают меня сегодня мирные домашние радости. Я хочу почувствовать себя свободной, одинокой и дикой. Парк будет пуст — все отправились на футбольный матч.
— Почему же ты не пошла на матч?
— «Никто не звал меня, мой сэр, — она ему сказала» [57] . Во всяком случае, никто, кроме этого ужасного маленького Дэна Рейнджера. С ним я никогда и никуда не согласилась бы пойти, но чтобы не ранить его бедные маленькие нежные чувства, пришлось сказать, что я не собираюсь идти на матч. Но я не жалею об этом. Сегодня у меня неподходящее настроение для футбола.
— Пойди и подыши свежим воздухом, — повторила тетя Джеймсина, — но возьми с собой зонтик. Я уверена, что будет дождь. Я чувствую ревматизм в ногах.
57
Несколько измененная строчка из популярного английского детского стишка.
— Ревматизм бывает только у стариков, тетя.
— Люди любого возраста подвержены ревматизму суставов. Хотя ревматизм души — болезнь стариков. Слава Богу, я этим никогда не страдала. Когда начинается ревматизм души, можно идти выбирать себе гроб.
Стоял ноябрь — месяц малиновых закатов, улетающих на юг птиц, глубоких, печальных гимнов моря, страстных песен ветра в соснах. Аня бродила по аллеям парка в надежде, как она говорила, что этот могучий, все сметающий ветер унесет туманы из ее души. Аня не привыкла к тому, чтобы ей досаждали подобные туманы в душе. Но почему-то с тех пор как она начала свой третий год учебы в Редмонде, зеркало жизни не предоставляло ей отражения ее духа с прежней совершенной, искристой ясностью. Внешне существование в Домике Патти было все той же приятной чередой домашней работы, учебы и развлечений, какой было всегда. По пятницам в вечерние часы большая, освещенная ярким огнем камина гостиная заполнялась гостями и оглашалась шутками и смехом, которым не было конца, а тетя Джеймсина дарила присутствующих лучезарной улыбкой. Джонас — тот самый, о котором Фил писала Ане, — тоже часто появлялся в Кингспорте, приезжая из богословской академии утренним поездом и уезжая самым поздним вечерним. В Домике Патти он скоро стал общим любимцем, хотя тетя Джеймсина все же качала головой и выражала мнение, что студенты богословия ныне уже не такие, какими были в прежнее время.
— Он очень мил, дорогая моя, — говорила она Филиппе, — но священники должны быть серьезнее и величественнее в манерах.
— Разве не могут люди вечно смеяться и, несмотря на это, быть хорошими христианами? — спросила Фил.
— О, что касается людей, то да. Но я говорила о священниках, дорогая моя, — возразила тетя Джеймсина и с укором добавила: — А тебе не следовало бы так безбожно флиртовать с мистером Блейком… право, не следовало бы.
— Я не флиртую, — запротестовала Фил.
Но никто, за исключением Ани, ей не верил. Все считали, что она, как всегда, развлекается, и заявляли ей напрямик, что ведет она себя очень нехорошо.
— Мистер Блейк не принадлежит к мужчинам типа «Алек и Алонзо», — заметила Стелла строго. — Он все принимает всерьез, и ты, Фил, можешь разбить ему сердце.
— Ты действительно думаешь, что я могу? — обрадованно спросила Фил. — Мне было бы приятно так думать.
— Филиппа! Я никогда не предполагала, что ты настолько жестока. Подумать только! Заявить, что тебе приятно разбить кому-то сердце!