Анжарская академия. Темный магистр исцелению не подлежит
Шрифт:
Варх его раздери… От бессонных ночей можно спятить. Теперь все казалось сном. И кружевная хавранка, и брачная привязка… Разве могла такая нелепость приключиться с Райсом на самом деле?
Могла.
Девица – то ли спящая, то ли пребывающая в глубоком обмороке – все так же лежала на его постели. Кейр не видел ее, но ощущал сладкий запах, идущий от кожи и волос. Первым делом, едва вошел, забрался ладонью под одеяло и напоролся пальцами на знакомое кружево. Да лучше бы это был дрянной
Хрипя грубоватые эшерские ругательства, Райс выпрямился, сшиб плечом угол шкафа и попытался нащупать холодное стекло бутылки. Пальцы упрямо захватывали воздух, перемещаясь в темноте с полки на полку. Ни обезболивающих шариков, ни дварфовой настойки… Ничего. Только свежая, чистая пустота.
Муть, булькающая в горле, намекала, что этот откат может стать последним для темного магистра. Но прежде, чем обернуться горсткой магической пыли, он завершит одно важное дело. И кого-нибудь прибьет. Будь то воображаемое исчадие или реальное…
Если уже случайно не убил, так легкомысленно сбежав на болота от кружевной беды.
***
Алисса Лонгвуд
Подушка, еще недавно мягкая и уютная, стала вязкой, как болотная жижа. Я тонула в ней, и по языку расползался привкус водорослей. До ушей доносилось шлепанье ботинок по мокрой земле.
Шлеп, шлеп, шлеп…
«Не уходите… Не уходите», – безмолвно шептала я, едва шевеля губами.
Почему он все время норовит от меня сбежать? Почему я ему так неприятна?
– Где?! – рявкнули прямо над ухом, и в глазах заплясали золотые искры.
Я резко вынырнула из тягучего, тяжелого кошмара и уселась на чужой кровати. Световое плетение, вызванное Райсом, потухло, вновь оставив нас во мраке.
Первая мысль: он никуда не ушел. Это просто дурной сон. Вот же он, магистр! Источает привычный аромат анжарских болот. Стоит прямо перед кроватью и гневно раздувает ноздри. Рычит как будто. Угрожающе…
Вторая – лучше бы ушел.
– Где всё? – от тихого, глухого рыка стены вздрогнули.
Новое золотое плетение озарило мрачное лицо. С несколькими порезами на и без того помятых щеках. С кляксами грязи на лбу, с ошметками тины на шее. Будь у него щупальца или хоботок, сошел бы за дитя изнанки.
– Ви-и-ика?..
– Вы справитесь сами, – сглотнула нервно, выбираясь из-под розового пододеяльника. – Я вам помогу.
– Интересно, чем же? – с вызовом рявкнул мужчина и шлепнул кулаком по пустому шкафу. Чистому, свежему, ароматному. Чуть присыпанному внутри лепестками филии (никуда от них анжарской весной не деться).
– Я ведь психиёлог, – серьезно покивала типу, жаждущему мести. – В некотором роде врач. Целитель для души.
– Так, психи… Ёлог! – Райс дернул рукой, и я инстинктивно отшатнулась и зажмурилась.
Матерь вархова!
Тяжелая пятерня легла на плечо и резко притянула меня вперед. Тряхнула нетерпеливо, добиваясь Варх знает чего. Я сделала судорожный вдох и приоткрыла один глаз: магистр смотрел на меня озадаченно.
– Ты испугалась.
– Да.
– Меня, – укоряюще выдохнул он. – Я бы никогда…
– Знаю, да, – сглотнула нервно, скидывая с плеча неуютную ладонь. – Давайте я хоть рану промою, у вас кровь на лице.
– Обойдусь, – отступил на шаг и завел руки за спину.
– Или компресс какой-нибудь сделаю. Вам же плохо, – виновато пожевала губы и сделала шаг к магистру. Нащупала пуговицу на его воротнике, расстегнула, выудив из петли зажим с желтым камнем по центру. – Или массаж могу. Нормальный. Вам бы мышцы расслабить. Вы весь словно из камня сделанный.
Райс зыркнул на меня так красноречиво, что я вернула зажим на место и резко отодвинулась.
– Ты еще примочки из пыльцы единорогов мне посоветуй, психиёлог. И дыхательную гимнастику!
«Да я бы сковородой вас отходила, найдись здесь такая же, как у нашей хозяйки в Тарлине! Мигом бы в себя пришли».
– Эта пыль была такой ценной, что вы весь трясетесь? – уточнила с вызовом.
– Пыль… Пыль не была, – отвернулся Райс и передернул плечами. – Через тебя когда-нибудь проходил мрак бездны, пропитывая каждый нерв болью и горечью утраты, хавранка?
– Нет… сир.
– И зови меня, Варх дери, по имени!
– А оно у вас есть?
Не знала, что хавранки сильны в телепатии. Одной Имире известно, на что он рассчитывал.
– Меня зовут Кейр, – пробубнила напряженная спина. – Не Кей, не Кер. Оно никак не сокращается, не уменьшается и не ласкается.
– Я и не собиралась… ласкать…
– Тогда ложись в постель, Ви-и-ика, – прошипел магистр, источая мрак каждым словом. – Закрывай свои любопытные голубые глазки, прячь под одеялом нахальные нежные ручки. И спи.
– А вы?
– А я утром сдеру с себя эту дрянь вместе с кожей! – Райс потряс запястьем, закатывая рукава. – Но пока мне придется прибегнуть к крайним мерам…
Я послушно присела на кровать и стала следить за его действиями. Как он дрожащей рукой прямо в темноте карябает несколько строк на бумаге (вряд ли в такой спешке получались хоть какие-то вензельки). Как опускает записку в ящик для магпочты и отправляет послание неизвестному адресату.
– Я велел спать, – угрюмо заявил магистр, едва не замертво падая в свое кресло.