Анжелика. Война в кружевах (Анжелика и король)
Шрифт:
Какая-то карета при развороте чуть не задела Анжелику.
— Что вы тут делаете? — прокричала мадам де Монтеспан, приоткрыв дверцу. — Где ваш экипаж?
— По правде говоря, у меня вовсе нет экипажа. Моя карета опрокинулась в канаву.
— Тогда садитесь ко мне.
Чуть дальше они подобрали мадемуазель де Паражонк и Жавотту, и все направились к Версалю.
Глава 4
Церемония раздела добычи. — Встреча со старыми друзьями
В ТУ эпоху леса почти вплотную подступали
Вокруг царила страшная суматоха. Король объявил, что не поедет в Сен-Жермен, как это было предусмотрено ранее, а намеревается провести в Версале еще три дня. Поэтому вместо того, чтобы собирать багаж, следовало устроить на ночлег Его Величество, членов его семьи и многочисленных почетных гостей, разместить в конюшнях лошадей и приготовить ужин.
Подъездной двор был настолько переполнен экипажами, охранниками и слугами, что карета госпожи де Монтеспан остановилась еще у ворот. Дамы вышли из экипажа. Атенаис сразу же «захватила в плен» веселая группа придворных, а Анжелика подошла к мадемуазель де Паражонк.
— Вам надлежит поторопиться, дабы не пропустить церемонию раздела добычи, — с глубокомысленным видом изрекла старая дева. — Ни в коем случае не опоздайте к началу церемонии.
— Но как же вы? — забеспокоилась Анжелика.
— Я собираюсь усесться на эту каменную тумбу. Только происки дьявола могут помешать какой-нибудь возвращающейся в Париж знакомой заметить меня. Ведь у меня нет королевского приглашения. Так что поспешите, красавица моя. Единственное, о чем я настоятельно вас прошу, — это заглянуть ко мне по возвращении в Париж и рассказать о тех чудесных мгновениях, которые вам суждено испытать в сиянии светила.
Анжелика обещала приятельнице рассказать обо всем, что она увидит, расцеловала ее и ушла, оставив в ночном тумане одинокую старушку в старомодной накидке с розовыми бантиками, набеленное лицо которой светилось от наивной радости — ведь сегодня ей довелось побывать так близко от королевского двора.
«В сиянии светила», — повторяла про себя Анжелика, пробираясь сквозь густую толпу.
Церемония должна была состояться в глубине построек, напротив центрального корпуса дворца, в третьем маленьком дворике, который назывался Олений двор. Несмотря на хаос, тех, кто был допущен к королевской церемонии раздела добычи, проверяли самым тщательным образом. Швейцарский гвардеец алебардой преградил дорогу Анжелике, а подоспевший церемониймейстер почтительно осведомился о ее имени. Как только она назвала свой титул, он приказал пропустить госпожу маркизу и проводил ее сквозь вереницу залов и лестниц к одному из балконов второго этажа, выходившему на Олений двор.
Дворик был освещен множеством факелов. Фасад дворца, сложенный из розового кирпича, в причудливом танце света и тени казался охваченным пламенем. С многочисленными балкончиками, каменными арабесками, затейливыми позолоченными водостоками и вазами, он напоминал резную пурпурную шкатулку, переливавшуюся драгоценными вкраплениями.
Все было видно, как при свете дня.
Звонким пением взорвались рога.
На
Откуда-то из мрака ночи, со стороны холма раздался лай приближающейся собачьей своры. Двое псарей, появившихся из-за темной ограды Оленьего двора, вошли на освещенное факелами место.
Они несли невероятных размеров отвратительный сочившийся кровью сверток из свежесодранной шкуры оленя с кишками и потрохами обоих убитых животных. Вслед за тем появились доезжачие [14] в красных ливреях со сворой голодных собак, которой они управляли с помощью длинных кнутов.
14
Доезжачий — псарь, подчиняющийся главному ловчему и ведающий работой своры гончих. — Примеч. пер.
Им навстречу по пандусу спустился Филипп дю Плесси-Бельер, державший в руках шест с копытом лани. У маркиза было время, чтобы сменить свой охотничий костюм на алый мундир, полы которого украшали сорок позолоченных горизонтальных петлиц, а карманы — отделка из двадцати вертикальных петлиц. Его сапоги были из желтой кожи с алыми каблуками и такими же алыми шпорами.
— У главного ловчего ноги такие же стройные, как у короля, — заметил кто-то рядом с Анжеликой.
— Зато походка лишена грации Его Величества. Филипп дю Плес-си всегда марширует.
— Не будем забывать, что он и есть маршал.
Маркиз дю Плесси внимательно следил за королем, стоявшим на балконе. Когда государь подал знак своим шестом, Филипп передал шест следовавшему за ним пажу, а сам подошел к слугам и полными пригоршнями зачерпнул кровавую липкую массу. Его роскошная шелковая одежда, отделанная кружевами и позументами, сразу забрызгалась кровью. Но красавец дворянин с бесстрастным выражением лица отнес оленьи потроха на середину двора и положил их там перед собаками, тявканье и лай которых стали еще громче, то и дело срываясь на хриплый вой. Доезжачие удерживали собак кнутами, беспрестанно командуя:
— Назад! Назад!
Наконец король подал знак и свора была спущена. Псы с жадностью набросились на еду, щелкая грозными челюстями и сверкая острыми зубами. Было видно, что собаки, которых кормили только свежим мясом, в тот миг превратились в настоящих хищников. Тому, кто управлял ими, требовались качества настоящего укротителя диких зверей. Филипп подошел совсем близко к ревущей стае. В руках у него не было ничего, кроме тонкого хлыста. Время от времени, как бы между прочим, он небрежно хлестал им гончих, готовых затеять ссору и перегрызть друг другу глотки. И укрощенные собаки мгновенно отступали, не переставая, правда, глухо рычать. Смелость и хладнокровие главного распорядителя волчьей охоты, стоявшего в роскошных окровавленных одеждах посреди двора, его пренебрежительно вздернутый подбородок, белокурые волосы, кружева, кольца — все это добавляло дикому и жестокому спектаклю странное, но магнетическое обаяние.