Анжелика. Война в кружевах (Анжелика и король)
Шрифт:
— И вы заставили меня проглотить эту гадость? — воскликнула Анжелика.
— Разве вам не стало лучше?
Анжелика с удивлением заметила, что мигрень в самом деле исчезла.
— Вы — настоящий волшебник! — заметила она с невольной улыбкой.
— Скорее — ученый, исследователь, мадам. Если бы вы смогли достать образец этого раствора, я бы молился на вас, потому что это безмерно помогло бы в работах, которым я посвятил всю свою жизнь. Но мне ни разу не удалось раздобыть даже капли. Я только видел эту жидкость во флаконе, охраняемом тремя мамелюками. Видел и даже смог вдохнуть ее аромат. Она пахнет
Анжелика начинала подозревать, что имеет дело с умалишенным или с человеком, чей рассудок помутился от старости. «Самое главное — ему нельзя перечить», — решила она. Посетителя следует выпроводить самым вежливым образом. Она пообещала сделать все возможное, хотя и сомневается, что сможет получить доступ к столь ценному подарку.
— Вы можете все! — пылко выкрикнул ученый. — Вы просто обязаны находиться там, когда прибудет посол и станет вручать свой подарок. И если окружение короля и, главным образом, неучи-врачи не оценят всю значимость предмета и совершат кощунство, выбросив его, обещайте мне спасти хотя бы каплю. Умоляю, СПАСИТЕ МОЕ МИНЕРАЛЬНОЕ МУМИЁ!
Анжелика обещала сделать все, что будет в ее силах.
— Спасибо! Тысячу раз спасибо, прекраснейшая дама! Вы дарите мне надежду.
С удивительным проворством ученый опустился на колени и несколько раз коснулся лбом роскошного ковра. Затем убеленный сединами старик поднялся и извинился за восточный обычай, который он перенял, находясь в турецком плену.
Анжелика еще раз повторила свое обещание, незаметно подталкивая собеседника к выходу. При этом она не удержалась и спросила аптекаря, почему вдруг он решил прийти именно к ней вместе со всей разношерстной толпой просителей.
Старик выпрямился и вернулся к действительности. Его взгляд стал острым и внимательным. Он сказал, что, впервые заметив Анжелику, сразу же понял, что она создана, чтобы занимать первое место всюду, где появляется.
— Но где вы могли меня заметить?
— При дворе.
— При дворе? Вы?
— Разве я не говорил вам, что связан с советниками торговых представительств Марселя?
Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, он продолжил:
— По тем же причинам, что вам изложили эти господа из Академии, я не мог не заметить, что ваше положение в обществе упрочилось, а король вам благоволит. Но прежде всего вашу значимость усиливает то обстоятельство, что мадемуазель де Лавальер теряет свои позиции, ей грозит скорая опала.
— Опала? А я считала, что она на пике своей славы, осыпана королевскими милостями.
— Все верно, мадам; однако ученый, коим я являюсь, не может не заметить, что ее падение не за горами, потому что кривая, стремящаяся к своей вершине, названной Декартом «максимумом», затем неминуемо низвергнется к нижней точке, названной «минимумом». Но помимо этих, так сказать, математических прогнозов, существуют явления простые, обыденные, которые помогают мне предвидеть будущее. Скажем так: крысы уже бегут с тонущего корабля. Рядовые люди из окружения мадемуазель де Лавальер, включая ее первого камердинера, дезертировали, чтобы явиться к вам. А в свете последних событий это означает лишь одно: у вас неплохие шансы стать фавориткой
— Что за чепуха! — Анжелика пожала плечами. — Мэтр Савари, для вашего возраста у вас слишком бурное воображение.
— Вот увидите! Вот увидите! — сказал маленький старичок, и его глаза блеснули за стеклами массивных очков.
В конце концов он ушел.
Оставшись одна, Анжелика заметила, что в доме что-то переменилось. Внезапно наступила полная тишина.
Она дернула за шнур звонка, не рискуя выйти в переднюю, и через несколько мгновений послышались шаги дворецкого Роже, который не замедлил появиться в комнате.
— Мадам, ужин подан.
— Ну наконец! Куда пропали все просители?
— Я распустил слух, что вы тайком отбыли в Сен-Жермен, и эти болваны тотчас бросились из особняка в погоню за вами. Пусть госпожа маркиза простит меня, но я не знал, как отразить такое нашествие.
— А должны знать, мэтр Роже, иначе мне придется отказаться от ваших услуг, — резким тоном заявила Анжелика.
Дворецкий согнулся в низком поклоне и заверил хозяйку, что отныне будет самым тщательным образом «отслеживать» всех посетителей.
Анжелика отужинала легким овощным супом, омлетом с ячневой крупой и салатом из побегов капусты, которую называли брокколи. После чего улеглась в кровать и тотчас заснула.
На следующий день, отложив все дела, маркиза уселась за письменный стол и составила послание в Пуату, отцу. Она поручала ему отправить в Париж своих сыновей Флоримона и Кантора, которые уже несколько месяцев находились под присмотром деда. Отправить как можно скорее в сопровождении их прислуги. Она позвонила, чтобы вызвать своего скорохода, но дворецкий напомнил о том, что скороход исчез несколько дней тому назад, когда пропали лошади и все служащие конюшни. Госпожа маркиза отлично знала, что ее каретный двор и конюшня пусты: ни карет, ни лошадей, ни людей, только два забытых портшеза.
Анжелике пришлось приложить немалое усилие, чтобы сдержать гнев в присутствии своего дворецкого. Она сказала Роже, что, когда эти негодяи слуги появятся, он должен палками выгнать их из дома, да еще и лишить жалованья за последний месяц. Мэтр Роже, сохраняя хладнокровие, заметил, что у них мало шансов вновь увидеть сбежавших слуг, потому что все они уже приняты на службу к мессиру дю Плесси-Бельеру.
Впрочем, добавил дворецкий, большая часть слуг не усмотрела ничего дурного в приказе отвести лошадей и кареты госпожи маркизы во владения господина маркиза.
— Здесь вы обязаны повиноваться только мне! — сказала Анжелика, кипя от еле сдерживаемого бешенства.
Хозяйка приказала мэтру Роже без промедления отправиться на Гревскую площадь и нанять новых слуг, потом купить лошадей на ярмарке Сен-Дени — достаточно четверной упряжки и двух скакунов для разъездов. После этого пригласить каретника, который обретался по соседству под вывеской «Позолоченные колеса» и уже не раз поставлял экипажи маркизе дю Плесси. Все это называется «выкидывать деньги на ветер», а если говорить о Филиппе, то он совершил ни больше ни меньше как кражу. Могла ли она обратиться к сержанту полиции или в суд? Нет, не могла, оставалось только смириться. Но такое смирение никоим образом не соответствовало темпераменту Анжелики.