Анжелика. Война в кружевах
Шрифт:
— Опала? А я считала, что она на пике своей славы, осыпана королевскими милостями.
— Все верно, мадам; однако ученый, коим я являюсь, не может не заметить, что ее падение не за горами, потому что кривая, стремящаяся к своей вершине, названной Декартом «максимумом», затем неминуемо низвергнется к нижней точке, названной «минимумом». Но помимо этих, так сказать, математических прогнозов, существуют явления простые, обыденные, которые помогают мне предвидеть будущее. Скажем так: крысы уже бегут с тонущего корабля. Рядовые люди из окружения мадемуазель де Лавальер, включая ее первого камердинера, дезертировали, чтобы явиться к вам. А в свете последних событий это означает
— Что за чепуха! — Анжелика пожала плечами. — Мэтр Савари, для вашего возраста у вас слишком бурное воображение.
— Вот увидите! Вот увидите! — сказал маленький старичок, и его глаза блеснули за стеклами массивных очков.
В конце концов он ушел.
Оставшись одна, Анжелика заметила, что в доме что-то переменилось. Внезапно наступила полная тишина.
Она дернула за шнур звонка, не рискуя выйти в переднюю, и через несколько мгновений послышались шаги дворецкого Роже, который не замедлил появиться в комнате.
— Мадам, ужин подан.
— Ну наконец! Куда пропали все просители?
— Я распустил слух, что вы тайком отбыли в Сен-Жермен, и эти болваны тотчас бросились из особняка в погоню за вами. Пусть госпожа маркиза простит меня, но я не знал, как отразить такое нашествие.
— А должны знать, мэтр Роже, иначе мне придется отказаться от ваших услуг, — резким тоном заявила Анжелика.
Дворецкий согнулся в низком поклоне и заверил хозяйку, что отныне будет самым тщательным образом «отслеживать» всех посетителей.
Анжелика отужинала легким овощным супом, омлетом с ячневой крупой и салатом из побегов капусты, которую называли брокколи. После чего улеглась в кровать и тотчас заснула.
На следующий день, отложив все дела, маркиза уселась за письменный стол и составила послание в Пуату, отцу. Она поручала ему отправить в Париж своих сыновей Флоримона и Кантора, которые уже несколько месяцев находились под присмотром деда. Отправить как можно скорее в сопровождении их прислуги. Она позвонила, чтобы вызвать своего скорохода, но дворецкий напомнил о том, что скороход исчез несколько дней тому назад, когда пропали лошади и все служащие конюшни. Госпожа маркиза отлично знала, что ее каретный двор и конюшня пусты: ни карет, ни лошадей, ни людей, только два забытых портшеза.
Анжелике пришлось приложить немалое усилие, чтобы сдержать гнев в присутствии своего дворецкого. Она сказала Роже, что, когда эти негодяи слуги появятся, он должен палками выгнать их из дома, да еще и лишить жалованья за последний месяц. Мэтр Роже, сохраняя хладнокровие, заметил, что у них мало шансов вновь увидеть сбежавших слуг, потому что все они уже приняты на службу к мессиру дю Плесси-Бельеру.
Впрочем, добавил дворецкий, большая часть слуг не усмотрела ничего дурного в приказе отвести лошадей и кареты госпожи маркизы во владения господина маркиза.
— Здесь вы обязаны повиноваться только мне! — сказала Анжелика, кипя от еле сдерживаемого бешенства.
Хозяйка приказала мэтру Роже без промедления отправиться на Гревскую площадь и нанять новых слуг, потом купить лошадей на ярмарке Сен-Дени — достаточно четверной упряжки и двух скакунов для разъездов. После этого пригласить каретника, который обретался по соседству под вывеской «Позолоченные колеса» и уже не раз поставлял экипажи маркизе дю Плесси. Все это называется «выкидывать деньги на ветер», а если говорить о Филиппе, то он совершил ни больше ни меньше как кражу. Могла ли она обратиться к сержанту полиции или в суд? Нет, не могла, оставалось только смириться. Но такое смирение никоим образом не
— Как быть с письмом, которое госпожа маркиза хотела отправить в Пуату? — осведомился дворецкий.
— Посылайте общественной почтой.
— Общественная почта отбудет только в среду.
— Ничего! Письмо может подождать.
Чтобы успокоиться, Анжелика потребовала отнести ее в портшезе на набережную Межисри, где находились принадлежавшие ей склады-вольеры с экзотическими птицами из Вест-Индии.
Она выбрала яркого попугая, который ругался, как морской пират с острова Сен-Кристоф [46] . Впрочем, Анжелика вовсе не думала оскорблять слух прекрасной Атенаис, а напротив, хотела повеселить свою подругу. К подарку Анжелика присовокупила маленького негритенка, разноцветный наряд которого был под стать оперению диковинной птицы: оранжевый тюрбан, зеленая курточка, алые шаровары и такие же чулки, расшитые золотом. В черных лаковых ботинках, блестящих, как и мордашка самого мальчугана, маленький мавр был похож на венецианскую деревянную раскрашенную скульптуру для крепления факелов. Такие скульптуры как раз начали входить в моду в Париже.
46
Остров в Карибском море, один из Антильских островов, французская колония с 1626 г. Ныне входит в состав государства Сен-Китс и Невис. — Примеч. ред.
Это был поистине царский подарок. Анжелика знала, что мадам де Монтеспан его оценит, и полагала, что сделала выгодное вложение. Пока какие-то ненормальные безо всяких оснований уже превратили ее в будущую фаворитку короля, она единственная догадывалась, чего следует ожидать на самом деле. От этой мысли Анжелика чуть не рассмеялась. Все-таки люди так глупы!
Ожидая решения своего «придворного дела», Анжелика не находила себе места. К уже имевшимся трудностям теперь прибавились бесчисленные и бесплодные демарши, которые предпринимали скапливавшиеся у нее в приемной просители всех мастей, назойливые, как слепни в разгар августа.
Когда маркиза вернулась на улицу Ботрейи, трое просителей уже поджидали ее. У Анжелики в глазах потемнело от злости, и она уже хотела схватить их за шиворот, чтобы вышвырнуть вон.
— Здравствуй, Анжелика, — сказали они хором.
В сумерках она не узнала троих младших братьев: Дени, Альбера и Жана-Мари.
Анжелика видела их время от времени, чаще всего — когда юноши нуждались в деньгах. Дени превратился в огромного весельчака двадцати трех лет и служил в армии, в полку Турени. Все его скудное офицерское жалованье поглощалось карточными долгами. Молодой повеса докатился до того, что продал лошадь и отдал внаем слугу. Альбер и Жан-Мари, которым исполнилось семнадцать и пятнадцать лет, еще были пажами, старший служил у мессира Сен-Романа, а младший — у герцога Мазарини.
Анжелика не стала терять время на расспросы. И без того было ясно, чего они хотят: как обычно, денег. Она направилась к шкатулке и отсчитала каждому по нескольку экю, на сей раз отказавшись от обычных нравоучений. Довольные Дени и Жан-Мари ушли, но юный Альбер последовал за сестрой в ее комнату.
— Теперь, когда ты так хорошо устроилась, Анжелика, нужно, чтобы ты помогла мне заполучить прибыльную церковную должность!
— У тебя есть деньги, чтобы купить такую должность?
— Ты мне поможешь. Я недавно услышал, что освободилось место настоятеля Ньельского аббатства.