Анжелика. Война в кружевах
Шрифт:
Открылась противоположная дверца кареты, и Флипо, лакей Анжелики, склонил к хозяйке хитрую физиономию.
— Туго, Маркиза? — выдохнул он.
Анжелика была не в том состоянии, чтобы напоминать мальчишке о правильной речи.
— А как наша старая Бастилия, еще держится?
— Держится-держится, — довольно весело ответила Филонида. Она пуще всего на свете любила захватывающие приключения. — Юный наглец, подай мне руку и помоги выбраться.
Флипо изо всех сил потянул старую кокетку за руку. С помощью кучера, которому удалось успокоить и распрячь лошадей, обе дамы и служанка оказались посреди грязной дороги.
Обошлось даже без ссадин, но бедственное положение казалось непоправимым.
Анжелика подавила свой гнев: ругаться было бессмысленно. Увы, теперь все потеряно
Анжелика присела на пень и горькие размышления настолько охватили ее, что она не заметила приближения небольшого отряда всадников.
— А вот и люди, — тихо сказал Флипо.
В окружавшей тишине можно было расслышать цоканье лошадиных копыт. Кони шли шагом. Мадемуазель де Паражонк прошептала:
— Господь Всевышний, бандиты! Мы пропали!
Глава 3
Анжелика подняла голову. В самом деле: посреди пустой дороги в наступающих сумерках внешность вновь прибывших не внушала никакого доверия. Высокие худые мужчины, смуглые и темноглазые, с усами и черными бородками, которые вышли из моды уже несколько лет тому назад — в Иль-де-Франсе таких уже и не встретить. Всадники были в непрезентабельных голубых мундирах, изрядно вылинявших, с протертыми и порванными оборками и кружевами. На их шляпах красовались какие-то облезлые перья. Некоторые из прибывших были одеты в широкие потрепанные плащи. При этом у каждого на боку сверкала шпага. Два знаменосца, возглавлявших отряд, держали роскошные, но дырявые флаги — вне всякого сомнения, их не раз трепал горячий ветер сражений.
Несколько пехотинцев, вооруженных пиками и мушкетами, равнодушно прошли мимо опрокинувшейся кареты. Но первый всадник — видимо, глава всего отряда — остановился перед путешественницами и их слугами.
— Тысяча чертей! Сдается мне, прекрасные дамы, что бог Меркурий, покровитель путешественников, самым коварным образом покинул вас!
В отличие от своих товарищей, это был мужчина в теле, хотя свободно болтавшийся жюстокор свидетельствовал, что в былые времена его владелец был куда дороднее. Незнакомец снял шляпу, открыв смуглое жизнерадостное лицо. Певучий акцент безошибочно указывал на его происхождение. Анжелика весело улыбнулась и ответила столь же приветливым тоном:
— Монсеньор, готова поспорить: вы гасконец!
— От вас ничего не утаишь, о прелестнейшая из лесных нимф! Чем мы можем быть вам полезными?
Всадник наклонился к Анжелике, чтобы лучше рассмотреть ее, и ей показалось, что он едва заметно вздрогнул. Вдруг у нее появилось ощущение, что она уже где-то встречала этого человека. Но где?.. Сейчас не время вспоминать. Озабоченная насущными проблемами, Анжелика с живостью заговорила:
— Месье, вы можете оказать нам неоценимую услугу. Мы должны были присоединиться к королевской охоте, но произошел несчастный случай. Не может быть и речи о том, чтобы привести в порядок эту старую карету. Если кто-нибудь из всадников посадит нас, мою подругу и меня, а также мою горничную на крупы своих коней и доставит к перекрестку c Бычьей дорогой, мы будем вам чрезвычайно признательны.
— К перекрестку с Бычьей дорогой? Мы и сами туда направляемся. Черт побери, как все отлично совпало!
Всадникам потребовалось не более четверти часа, чтобы домчать троих сидящих позади них женщин до места.
Поляна у подножия холмов Фос-Репоз была заполнена каретами и лошадьми. Ожидая возвращения хозяев, кучера и лакеи играли в кости или выпивали в придорожной таверне. В прежние времена подобная удача обходила это скромное заведение стороной.
Заметив своего конюха, Анжелика спрыгнула на землю и крикнула ему:
— Жанику, приведи ко мне Цереру!
Слуга
Уже через пару секунд Анжелика была в седле. Она вывела кобылу из толпы, пришпорила ее и поскакала к лесу.
Церера была прекрасным, грациозным животным. Ее переливчатая золотистая шкура и навела Анжелику на мысль назвать кобылу именем древней богини плодородия, которое приносит с собой лето [3] . Она любила Цереру прежде всего за ее изысканную красоту: у маркизы было слишком много забот, чтобы привязаться к кобыле и подружиться с ней. Но Церера оказалась необыкновенно деликатным существом, и Анжелика с удовольствием ездила на ней. Она поворотила лошадь с тропинки прямиком к вершине холма. Сначала Церера спотыкалась на толстом ковре из сухих листьев, а потом освоилась и быстро взобралась наверх. Но там росли деревья, и Анжелика не могла оглядеть округу. Тогда она прислушалась и вскоре различила далекий лай собачьей своры. Затем где-то на востоке призывно затрубил рог, ему вторил стройный хор охотничьих рожков. Анжелика узнала сигнал «на воду» [4] и улыбнулась.
3
Римская богиня плодородия и земли, в изобразительном искусстве эпохи Просвещения изображалась аллегорией лета. — Примеч. ред.
4
Bat l’eau — дословно «бить воду», «загонять воду» (фр.). Промежуточный сигнал французской псовой охоты, подается рогом, означает, что животные из своры вышли к воде. — Примеч. пер.
— Охота еще не закончена. Церера, красавица моя, давай поспешим. Может быть, мы еще сумеем спасти свою честь.
Она пустила кобылу в галоп, вниз по склону. Мимо деревьев, тянущих друг к другу узловатые ветви, покрытые густой листвой, всадница мчалась сквозь чащобы и заросли почти девственного леса, удаленного от человеческого жилья. Лишь редкие охотники, да браконьеры с арбалетом за плечом забредали в эти дебри, где нередко находили себе убежище многочисленные разбойники и бандиты. Но Людовик XIII и молодой Людовик XIV вырвали из векового сна старые дубы, помнившие друидов. Гомон блистательного королевского двора разогнал густые туманы, а духи придворных дам смешались с запахами листвы и грибов.
Лай приближался. Должно быть, загнанный олень сумел перебраться через реку. Он не желал признавать себя побежденным и, преследуемый собаками, продолжал бег. Олень бежал в ту сторону, где находилась Анжелика. Вновь запели рога, созывая охотников. Анжелика ехала теперь медленнее, а потом и вовсе остановилась. Глухой галоп лошадей становился все громче, и тогда она выбралась из-под сени деревьев. Зелень перед ней расступилась, и она заметила в низине отблески солнечных бликов, искрившихся на болоте. Сзади стояла темная глухая стена леса, но над головой открылось небо, по которому, освещенные бледным закатом, неслись серые облака. Надвигались сумерки, и весь окрестный пейзаж подернулся туманной дымкой, приглушавшей яркие цвета, в которые лето одело лес. Бесчисленные ручейки несли с холма свежесть в долину.
Неожиданно рядом раздался дружный лай собачей своры и у опушки леса мелькнула коричневатая тень. Олень был еще очень молодой, его рога даже не начали ветвиться. Он несся галопом по болоту, поднимая вокруг себя облако брызг. За ним бело-рыжей лавиной летели собаки. Тут из лесной чащи выскочила амазонка в красном жюстокоре, а вслед за ней уже со всех сторон на травянистом склоне стали появляться всадники. В мгновенье ока тишина нежного буколического пейзажа была нарушена варварским шумом, в котором смешались лай собак, ржание лошадей, крики охотников, звонкое пение рожков и улюлюканье загонщиков. На фоне темного леса богатая одежда вельмож и благородных дам казалась разноцветным облаком, а золотая и серебряная вышивка, перевязи и плюмажи сверкали и переливались в лучах заходящего солнца.