Аокигахара
Шрифт:
В Муцу мы зашли без каких-либо проблем. Молодой самурай, девчонка в накидке и худой крестьянин с пропитым лицом, в которого превратился Иоши, никакого беспокойства у стражи на воротах не вызвали. Храм Райдена тоже долго искать не пришлось. Он здесь что-то навроде Императорского дворца в Хейанке — центральное здание города.
Четырехэтажное каменное строение с характерными гнутыми крышами по размерам не уступало московскому гипермаркету, и хрен его знает, сколько тут обитало монахов. Впрочем, какое мне дело? Язык-то
— Ждите здесь, — я указал ребятам на небольшой палисадник напротив входа на территорию храма и, пригладив на голове волосы, отправился в сторону больших дубовых ворот.
Не пропустят? Ну и хрен с ними! Пусть позовут мать, а с ней я могу поговорить где угодно. Главное, чтобы позвали.
В воротах дежурил десяток солдат во главе с тремя самураями. Рослые, наголо выбритые, в фиолетовых с белым накидках и эмблемами клана на правой части груди.
Ещё издали, судя по выражению лиц, я понял, что они меня не пропустят. Нет, во взглядах самураев не было ни ненависти, ни злости. Лишь легкое небрежение с толикой презрения. Так сытые породистые псы смотрят на приблудившуюся дворняжку.
Нет, понятно, что после долгого пешего перехода вид я имел нетоварный. Доспех запылился, плащ стал похож на грязную тряпку, гэта[3] опять же в коровьем дерьме. Однако все они прекрасно понимают, как может выглядеть человек прошедший за день десяток ри. Но почему тогда так на меня смотрят?
Нестрижен и небрит? Ну, возможно… Только положить мне на их тонкую душевную организацию. Я не Райдену молиться пришел, а к матери. И попробуют только они ее не позвать!
За воротами просматривался просторный двор, посреди которого прямо напротив входа в храм высилась пятиметровая статуя бога.
Мощный широкоплечий мужик чем-то неуловимо напоминал Джеки Чана. В грозном, понятно, его варианте. В тяжелом латном доспехе и шлеме с высоким гребнем, Райден стоял, опираясь обеими руками на канабо, и тяжелым взглядом смотрел на входящих в храм посетителей.
У ног статуи бога свернувшись лежал зверь, очень сильно напоминающий того хорька из астрала, который явившись в виде удара молнии очень вовремя вразумил Ату. Райдзю — Иоши вроде говорил, что его зовут так? Он ещё за ухо меня укусил напоследок.
— Ты что-то хотел, самурай? — от созерцания статуи меня отвлёк низкий голос командира охраны. Мужик вышел вперед и, положив ладонь на рукоять тати, спокойно посмотрел мне в глаза. — В храм в таком виде мы тебя не пропустим. Райден-сама требует к себе уважения, а ты сейчас похож на бродягу. Помойся, остриги волосы и тогда уже приходи. В городе есть рёканы, там хватает купален.
— Мне не нужно в ваш храм, — я встретился взглядами с командиром охраны. — Я пришел к своей матери. Позовите ее и мы поговорим здесь.
— К матери? — самурай нахмурился и покачал головой. — Если твоя мать служит в храме, ты опозоришь ее таким своим видом. Уходи и возвращайся, когда помоешься и острижешь волосы.
Он ведь мог меня не оскорблять, но, видимо, некоторых горбатых исправит только могила…
— Вот зачем ты нарываешься? — глядя в глаза самурая, со вздохом произнес я. — Думаешь, твой бог оценит это высокомерие? Думаешь, ему не наплевать на то, как я выгляжу? Или ты считаешь, что у тебя две жизни? А эти бойцы за твоей спиной смогут чем-то тебе помочь?
— Да ты никак угрожаешь мне, щенок?! — криво усмехнувшись, прорычал командир охраны и рванул из ножен свой тати.
Я усмехнулся ему в ответ и в этот момент мир утонул в серебристо-фиолетовой вспышке. Как тогда в астрале…. Такой же искрящейся и такой же безумно красивой. Землю под ногами тряхнуло, по ушам ударил грохот громового раската, и я почувствовал легкое покалывание у себя на щеке.
Повернул голову, улыбнулся и осторожно провел ладонью по шерстке искрящегося хорька, который непонятно как оказался на моем левом плече.
Он снова пришел, когда мне угрожала опасность…
Ошеломленный явлением спутника бога командир охраны отшатнулся и неверяще выставил перед собой левую руку. Затем упал на колено и, низко склонив голову, пробасил:
— Прости, господин, я не знал…
Солдаты повторили жест командира, а у меня в голове раздался негромкий печальный голос:
— Пойдем, Таро, я отведу тебя к твоей матери.
Произнеся это, Райдзю спрыгнул на землю и, задрав хвост, пошел к входу в храм. Я пожал плечами и двинулся следом за ним, мимо коленопреклоненных солдат в повисшей над площадью тишине.
Никто меня остановить не пытался. Монахи и прихожане при виде спутника бога бледнели и низко кланялись. Кто-то падал на колени, кто-то начинал громко молиться, а я шёл за Райдзю и пытался понять, почему в его голосе прозвучала печаль?
Что-то не так с матерью? Она меня не узнает? Не примет, когда увидит, что в тело ее сына подселили другого?
При этом меня не покидало чувство какой-то щемящей грусти.
Так бывает, когда ты возвращаешься домой после очередной командировки в пустую квартиру.
Мамы не стало в пятнадцатом, но здесь-то почему такое же чувство? Мы же сейчас идём к ней?
Гребаное раздвоение личности! Я ведь уже своё отгрустил. Но тот мальчишка… он ведь во мне. Его дух не успел покинуть тело до моего «вселения». Эйка же говорила… История повторяется? Но здесь же мама жива! Так какого, блин, хрена?! И черт! Я ведь даже не знаю ее имени!
— Ее зовут Айяно Акали, — без труда прочитав мои мысли, прошептал в голове Райдзю. — Двадцать четыре года она была старшей дзинсу твоего отца. Скоро она уйдёт, но вы успеете попрощаться…