Апгрейд обезьяны. Большая история маленькой сингулярности
Шрифт:
Так что с мечтой о бессмертии придется проститься.
Может, оно и к лучшему...
Заметки по поводу...
...Таки темпераментный мыслитель – Александр Петрович Никонов! Никаких предрассудков не оставил в утешение бедному читателю, даже Господа Бога нашего, Всемогущего и Всеблагого, не пощадил. Сами, говорит, думайте, будьте хозяевами своей судьбы. А я, говорит, подскажу, сооружу вам «адекватный взгляд на мир»...
Должен признать, книга читается запоем, на одном дыхании.
Во многих принципиальных выводах я согласен с автором, хотя то и дело, в силу бурного темперамента, он упрощает справедливые тезисы до неузнаваемости. Пока же оставлю читателю удовольствие спеть дифирамбы Александру Петровичу и выскажу лишь отдельные недоумения, игнорируя частные неточности.
Вот, скажем, А. Никонов обрушивается на всякого рода «истины», призывая нас мыслить скептически, толерантно, признать модельный, функциональный характер всякого знания и опираться на принцип дополнительности. Все бы ничего, да только неясно, как с этим призывом монтируются характерные обороты, которыми пестрит текст: «наука считает», «никто из ученых не использует», «все физики придерживаются», «на самом деле», «адекватный взгляд на мир». Вкупе с характеристиками оппонентов, самые мягкие из которых – «чушь», «бредни»... По-моему, такая лексика не пристала скептику с «модельным» мышлением. Да еще при обсуждении столь деликатных предметов, как сингулярность, космологические модели, психофизическая проблема или нравственность.
Или вот, читаю: «В мире нет энергии. В мире нет времени, есть только движущаяся материя». И невольно вспоминаю булгаковскую сцену на Патриарших, где ехидный Воланд вопрошает: «Что же это у вас, чего ни хватишься, – ничего нет!».
Действительно, время и энергию можно хотя бы измерить и посчитать. А что такое «материя»? В школе нас заставляли зубрить, как стихи, знаменитое ленинское определение (то самое, про «объективную реальность, данную нам в ощущениях»), о котором уже тогда в коридорах рассказывали анекдоты. Потому что это была лавина логических недоразумений. Сегодня я не знаю серьезного философа, который бы работал с таким понятием.
В физической литературе иногда используют это слово как не совсем удачный русский эквивалент английского «matter» – вещество. Его соотносят то с полем, то с вакуумом, то различают поля материи и поля взаимодействий (фотоны, глюоны). Короче, в физике, как и в философии, материя – это, скорее, профессиональная феня, чем строгий термин. Несколько точнее можно было бы говорить о «масс-энергетическом мире». Но ведь энергии, по Нико-нову, не существует, а значит, наверное, не существует и массы. И времени не существует, хотя автор признает необратимость, стрелу времени и даже «начало» времени (Большой Взрыв)...
Кстати, с этим самым «началом» вообще здорово получилось. Всякие тугодумы доказывают, будто сингулярность – математический кошмар релятивистской космологии, накручивают все новые версии и модели, чтобы физически интерпретировать этот образ или избавиться от него. А на самом-то деле все проще пареной репы! Ну, была геометрическая точка, лишенная измерений, – обыкновенный идеальный объект. А в ней сосредоточено все вещество Метагалактики. Ну, взорвалась эта идеальная точка – и образовалась Вселенная. Эка невидаль. У нас вон в соседнем Шапито один хохмач из пустого рукава аж живую курицу вынул – и никакой «гипотезы Бога» не понадобилось.
К сожалению, с этой «гипотезой» справиться не так легко – говорю это как убежденный атеист. Как нелегко разрешить противоречие между вторым началом термодинамики и фактами поступательной эволюции от более вероятных к менее вероятным состояниям. Аргумент А. Никонова насчет того, что закон возрастания энтропии действует только в абсолютно закрытых системах, а все реальные системы являются открытыми, только смазывает проблему. Потому что всегда можно выявить такую систему отсчета, совокупная энтропия которой растет в процессе жизнедеятельности. А общая энтропия общества, биосферы. Метагалактики в долгосрочной тенденции, судя по всему, снижалась. За счет чего? Где источник отрицательной энтропии?
Нет, Бог – это бесконечно хитрая и навязчивая «гипотеза». Ты ее в дверь – она в окно. Чтобы задвинуть ее подальше, нужно очень много работать. А то ведь, после таких скороспелых решений, наедет какой-нибудь образованный попик – век потом не отмоешься...
Но предположим даже, что с «объективной реальностью» мы разобрались. А как насчет субъективной реальности? Психея, душа, ощущения, образы, мысли, информация – всего этого тоже не существует? Автор изливает на нас в своей книге потоки материи? Да, были товарищи, доказывавшие, будто «мозг выделяет мысль так же, как печень выделяет желчь». Но от этой чертовщины и К. Маркс с Ф. Энгельсом, и даже В. И. Ленин с его апологетами открещивались, а уж на что крутые были материалисты.
Неужели «современная наука», к которой регулярно апеллирует Александр Петрович, всего лишь вернулась к откровениям тех, кого еще полтора столетия тому назад называли вульгарными материалистами? Закрыла вопрос о том, каким образом «идеальная» человеческая мысль способна управлять потоками вещества и энергии? Перестала интересоваться механизмами творчества и законами морали?
В ответ можно было бы привести массу ключевых цитат из размышлений крупнейших естествоиспытателей. Но ведь и сама книга А. Никонова полна свидетельств обратного. В ней указано на то, что по мере исторического развития интеллектуальный фактор оказывал возрастающее влияние на ход материальных событий. Упомянуто и о законе техно-гуманитарного баланса, по которому общество катастрофически подрывает природные основы своей жизнедеятельности, когда технологический потенциал превосходит качество культурных регуляторов. Так ведь научные открытия, технические изобретения, религиозные мифы, равно как ценности, мораль, право и прочие регуляторы, – все это уже не есть «только движущаяся материя»...
Морали и близким ей категориям в книге уделено немало внимания, о чем тоже стоит поговорить.
«Все, что естественно, не стыдно», – уверяет нас автор, повествуя о будущем «хрустальном» (прозрачном) мире. Знакомая идея. В европейской культуре ее проповедовали от древних киников и софистов до маркиза де Сада и Фридриха Ницше. Диоген, по преданию, любил свою даму на многолюдной городской площади. Правда, под плащом. Потом философы столетиями спорили, действительно он ее «любил» или только имитировал сексуальные движения ради эпатажа публики. Сенека, например, доказывал, что ни один мужчина не способен достичь полноценной эрекции в окружении любопытствующих зевак, а потому «любовь Диогена» была всего лишь спектаклем.