Апокалипсис для шутников
Шрифт:
1) тесты, проведенные Галленой по какой-то ее хитрой методике, выявили у него почти полное отсутствие СИЛЫ (отсюда следствие – он мог застрять в Древнем Китае как простой человек, вот так);
2) Поджо наотрез отказывался снимать с себя форму офицера СС, даже под страхом самых страшных кар, которые перечислил и детально описал ему сначала Вотан, а потом разозлившийся Эллер. Толстому диону настолько понравился мундир штандартенфюрера СС, что он намеревался отправиться в нем в древнюю Азию. Сложно представить, как смотрелось бы обмундирование кадрового офицера гитлеровских спецслужб на фоне древнекитайских одежек, разных там штанов, именуемых «ку», расшитого узорами костюма «ишан» и пояса кожаного
– Да пошел ты к черту! – сказала Галлена. – Отправится Анни! А ты, Поджо, прей тут в своем идиотском мундире! Пошел ты к черту! – повторила она еще раз.
Астарот Вельзевулович Добродеев и Владимир Ильич Ульянов-Ленин тотчас подали ноту протеста на фразу «пошел ты к черту». Замяли.
К избранным в миссию Эллеру и Анни были приданы двое недионов, а именно: сержант Васягин и недавний протестующий инфернал – Астарот Вельзевулович Добродеев. Последний, впрочем, принялся усиленно отказываться от высокой чести, давя на то, что он не любит китайскую кухню и вообще далек от ориентализма, но его не послушали. А за «ориентализм» он чуть не получил по морде от Ковалева, не ожидавшего от своего интенданта таких крепких выражений.
– А кто же консервы учитывать будет и выдавать продукты? – жалобно спросил Добродеев.
– Я!!! – выкатив грудь и по-военному выпучив глаза заорал Колян Ковалев. – В военное время комендант должен быть и жнец, и этот… кузнец, и на дуде игрец! Понятно тебе, Вельзевулыч? А если будешь пузыриться, я тебе как прочту «Отче наш»!
– Так вы же не помните, Николай Алексеевич, – вежливо ответил Добродеев, что-то рисуя на полу кончиком туфли.
Колян скорчил показательно свирепую мину и прорычал:
– Мне Женек подскажет! Тем более они с Ксюхой и товарищами только оттуда вернулись… САМОГО видели! Кстати, как он из себя?
– А мы и не поняли, кто из них Иисус, – за Женю ответила Ксения. – Был такой один чудесный целитель… Но мне кажется, что это не он!
– Стоп, стоп, стоп, Ксения Израилевна! – запротестовал Добродеев. – Вот только не надо говорить о нем! Это вы меня ниже пояса бьете! Я же, к примеру, не кричу: «Бей жидов!!!»
– Ладно, Вельзевулыч, кончай разводить эту хреновину. Полчаса тебе на сборы. И тебе, Васягин, тоже. Кстати, Васек, ты как насчет китайской грамоты? – И, не дожидаясь ответа, Ковалев высунулся в окно и заорал так, что его голос раскатился по всей территории базы, разросся до упругой звуковой волны и, ударив в бетонную стену, рассредоточился на множество отголосков:
– Рррядовой Корытько! Начистить мои сапоги до зеркального блеска, не хуже, чем у штандартенфюрера СС Поджо! Рядовые Ушастов и Бекбарбайметов, немедленно вымыть бронетранспортер. Руководство над вами, болванами, поручаю сержанту Васягину! Иди, Вася, поцелуйся со своей машиной!.. Давай, братуха, давай, что ты загрустил!
Через час два бронетранспортера выехали из ворот военной базы. Они направились к берегу реки – обычного и неотъемлемого компонента ПЕРЕМЕЩЕНИЙ. Ксения сидела на борту бэтээра, свесив ноги. Рядом расположился Женя Афанасьев: он вставлял патронный рожок в АКМ. С соседней бронемашины слышались недовольные реплики Добродеева, который заявлял, что он ненавидит рис, а если китайцы его будут обижать, он изобретет им не только порох, но и тринитротолуол и гексоген. Ксения повернулась к Афанасьеву и уронила:
– Женя!
– Что? – Он поднял голову.
– А как ты сам думаешь?..
– Что? – повторил он.
– Был ли среди них, там, на вилле прокуратора… был ли среди них Иисус?
Он склонил голову набок и взглянул ей в глаза. Потом криво усмехнулся и отозвался:
– Я не хочу об этом думать. У меня и так мозги набекрень, а тут думать о том, что, быть может, рядом с тобой стоял живой Христос… Но если честно, Ксюша: я до сих пор вижу глаза этого смешного парня с клочковатой бородкой, а запястье… Он меня ухватил за запястье, чтобы я не…
– Да, я помню.
– У меня до сих пор ноет рука, как будто он пустил кость на излом. А ведь он еле коснулся меня пальцами. Значит, не в силе, с которой он сжал мою руку… не в ней дело.
Бронетранспортеры выехали на берег реки.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Ключ номер семь
– Как же это?..
«Тот, кто прочтет сии строки, подумает: кто есть мы и какова цена искупления? Спроси ветер, спроси небо, спроси мглу, спроси солнце, вопроси и звезды, пронизывающие твердь небесную; спроси мать, спроси отца и крышу твоего дома, спроси любовь, восходящую в глазах, как высокое светило именем Божиим озаряет небосвод; спроси женщину, стоящую перед тобою, женщину любимую и единственную, и скажи, сумеет ли она понять, кто из вас отдаст свою кровь за молодость и свет мира сего! И если померкнет небо, а звезды упадут каменными иглами, остывая в теле земли, – спроси сердце свое, готово ли оно разорваться от любви к этой земле?..»
– Что мы должны сделать?..
И Афанасьев вопросительно взглянул на Ксению. Она сидела напротив него и держала в руках перевод пергамента.
– Эй, вы, парочка! – крикнул комендант Ковалев, стоявший на сторожевой вышке, возвышавшейся в тридцати метрах от основного корпуса базы. – Заканчивайте ваши эти… как их… воздыхания!
– Да какие воздыхания? – возмутился Афанасьев. – Мы тут пытаемся расшифровать, что разумеется под Ключом номер семь! А то, может, ребята уже нашустрили в Китае и добыли этот чертов кирпич от Великой Китайской стены, а мы тут дурака валяем!
– Э, Женя! – скептически отозвался Колян Ковалев. – Почему ты говоришь о них во множественном числе? Видел бы ты, – говоря это, он поднес к глазам бинокль, – видел бы ты, сколько этих дураков тут в окрестностях ошивается. Еще неизвестно, кто кого валять будет! Вон за тем леском не меньше тысячи в засаде сидит, а в низинке, что за холмом на северо-запад, так и вовсе готовятся чуть ли не штурмовые колонны! Кстати, мне удалось там разглядеть несколько необычных таких типов! Если вообще мы еще что-то необычным можем называть – после всего того, что творится в последние месяцы!
– А что там?
– Да, что там? – вторила Афанасьеву Ксения. Вместо Коляна ответила Галлена, неожиданно появившаяся на вышке рядом с Ковалевым:
– А там, Женя и Ксюша, уже вовсю орудуют прямые подручные моего любезного батюшки: инферналы. Только они совсем не такие любезные и предупредительные, как Астарот Вельзевулович Добродеев и товарищ Ленин. Я тут разглядела в лощинке отряд пещерных чертей. Они, конечно, тоже дикие и некультурные, соответственно эпохе… Но коллективное сознание у них приличное – как у муравьев. В спайке с ними и мезолитические люди могут натворить та-аких дел! А командует осадной армией, по-видимому, вон тот тип с рогами! – сказала она и указала Коляну на толстого инфернала в черном плаще с красным подбоем, с похожим на кабаний пятак носом и желтыми клыками, высовывающимися из-под верхней губы. Главный черт крутил головой, усиленно размахивал обеими пятернями, и по каждому взмаху этих волосатых пятерней то один, то другой отряд диких чертей и пещерных людей срывался с места и короткой перебежкой преодолевал расстояние метров в сто. Так мало-помалу армия приближалась к военной базе, где засели последние на Земле существа, еще способные мыслить свободно…