Апокалипсис вчера: Комментарий на Книгу пророка Даниила
Шрифт:
Но и это не все. Те, кого похоронили римляне и греки, тоже ведь появились не на пустом месте. Было время, когда они тоже кого-то грабили и хоронили. Просто произошло это настолько давно, что мы почти ничего об этом не знаем. Что ж: сегодня можно утешать себя тем, что по крайней мере апокалипсис нашего собственного мира будет известен будущим историкам все-таки неплохо.
7
Тибет – единственное место на планете, куда так и не смог дотянуться роуминг моего мобильного оператора. Может, хоть данный факт даст вам представление о том, что это за дыра.
На третий день в Лхасе я понял, что слать smsки в Петербург бессмысленно, они все равно не доходят. Проще будет сходить на почту и позвонить. Я дошагал до монастыря Рамоче, а там на перекрестке здоровенный пьяный тибетец качнулся, сделал вид, будто сейчас упадет, и изящно запустил руку в карман моей куртки. Я успел почувствовать запах его толстого грязного тела. В кармане не было ничего ценного. Но я все равно схватил его за волосы, прижал к стене и второй рукой ударил в нос. Все получилось машинально: я просто не ожидал, что кто-то столь нагло попытается меня обворовать.
Тибетец пронзительно завопил. По верхней губе у него стекала тоненькая струйка крови. Если я и разбил ему нос, то не сильно. Но орал он так, будто я только что ампутировал ему ногу. Вокруг сразу образовалась плотная толпа. Мужчины возмущенно переглядывались: беспредел! Белый негодяй прямо посреди улицы нагло лупит их, тибетского, братка! Вор продолжал верещать и тыкал в меня пальцем. Я не знал, что именно он говорит, но можно было не сомневаться: его интерпретация событий от моей отличалась.
Я все еще держал его за волосы и плечом прижимал к стене. Тибетцы подтягивались поближе. Некоторые начали легонечко хлопать меня по спине и прихватывать за руки. На боку у каждого из них висел здоровенный нож. Я пытался вывернуться так, чтобы не вставать к ним спиной, и по-русски повторял: еще шаг, и им не поздоровится... еще шаг, и... хотя было ясно: стоит мне ударить хоть одного из ребят, и вряд ли я вообще уйду с этого перекрестка. Ситуация была глупее не придумаешь: я ведь всего-навсего шел позвонить.
Кончилось тем, что растрепанный, в разорванной куртке, но все-таки живой я выбрался-таки из толпы. Карманник со своим разбитым носом давно бежал. Я поднял с земли свою кепку. Она была пыльная и мятая. Когда толпа совсем рассосалась, ко мне подошла европейская девица. Она качала белобрысой головой и говорила, что все видела. Инцидент, конечно, дико неприятный. Я полез за сигаретами и почувствовал, как дрожат мои пальцы.
Вместе с девицей мы зашли в ближайшее кафе. Она все спрашивала, как я, и что-то говорила, но я почти не понимал и только прикуривал все новые сигареты. Успокоиться удалось не скоро. Хотя через полчасика все-таки удалось. Девица рассказывала, что приехала из Бельгии. В Лхасе у нее бизнес: вместе с младшей сестрой и ее мужем они возят туристов к Эвересту. Четыре дня в одну сторону, сто двадцать долларов с человека, еда и снаряжение оплачиваются отдельно. Есть туры и поближе. Например, она может свозить группу в знаменитый монастырь Самье.
Я спросил, чем он знаменит. Бельгийка ответила, что в общем-то ничем. Просто монастырь.
– Давно вы здесь?
– Четвертый год.
– Не надоело?
– Да вы что? Разве Тибет может надоесть? Вы даже не представляете, какими интересными вещами мне здесь приходится заниматься!
– Какими? По одному и тому же маршруту, как пони, возить тупых туристов?
– Тибет не может надоесть.
Как и положено приличному человеку, девушка сочувствовала тибетцам и терпеть не могла китайских оккупантов. После того как пал СССР, в мире осталось всего две сверхдержавы: США и КНР. И Тибет теперь был одним из полей их битвы. Свободный мир требовал для Тибета независимости. Величественное Срединное государство даже и не думало хоть как-то на эти требования реагировать. Девице казалось, будто этот спор начался совсем недавно, а вот я помнил: когда-то две великие державы уже боролись за контроль над этими краями. Только в тот раз это были не янки с китайцами, а Британская и Российская империи. Англичане перли с юга, со стороны Индии. Наши наседали с севера. Тот спор кончился тем, что обе империи рухнули, разложились, исчезли с карт, перестали существовать.
Я слушал, как бельгийка восторгается архитектурой совсем уж неизвестных мне монастырей, и все думал: когда же распадутся США и КНР? И кто из них распадется первым? Что произойдет быстрее: мексиканцы станут жарить мясо белых братьев на руинах Манхэттена? Или уйгуры вывесят свои зеленые знамена над поверженным Пекином? Отделятся ли южные штаты, чтобы провозгласить себя государством черных мусульман? Будет ли следующий китайский генсек провозглашен основателем новой императорской династии? Или наоборот: императором будет провозглашен американский президент, а мусульманский халифат появится в Китае? А главное: кого из бывших соперников станут волновать дела в Тибете, когда все эти проблемы начнутся в их собственных домах?
Знаете, за свою жизнь я прочел столько книжек о вымерших цивилизациях, что теперь очень четко представляю, какими словами будет описана гибель нашей. Китай умирал уже несколько раз. О его завтрашнем дне можно почитать в старинных хрониках, ведь на этот раз все наверняка будет точно так же. Америке предстоит умереть впервые. Но не думаю, что ее завтра будет здорово отличаться от того, что полторы тысячи лет назад творилось в Византии. А весь остальной мир и так давно мертв. О нем нечего и читать.
Помолчав, бельгийская девица третий раз подряд спросила, ездил ли я в местные монастыри? Я третий раз подряд ответил, что да, доводилось. Но какого-то особенного впечатления на меня они не произвели. Она выпила еще глоточек из бутылки с газированной водой. Наверное, она уже жалела, что подошла ко мне. Ехать к Эвересту я не собирался, да и тибетцам вовсе не сочувствовал. Мы еще немного помолчали, потом она спросила что-то еще, а потом я наконец попрощался и ушел в отель.
Идти было темно. Дороги было совсем не разобрать. Все, что могло случиться с нашим миром, уже случилось – и кончилось. История не завершится ни с моей личной смертью, ни со смертью этого мира. Конечно же, она будет продолжаться. Но только это будет уже совсем другая история. Совсем другого мира.
Эпилог: Иерусалим
1
От автобусного вокзала до Старого города я решил пройти пешком, но недооценил расстояние. Через сорок минут быстрой ходьбы я стер правую ногу и проклял все на свете. Судя по карте, я давно уже должен был стоять у Дамасских ворот, но никаких ворот впереди видно не было. Футболка у меня промокла насквозь. Я устал, запыхался и решил спросить дорогу.
На следующем перекрестке один из магазинов был весь завешан кириллическими вывесками. Я зашел внутрь. На макушке у молоденького продавца белела кипа – крошечная шапочка религиозного иудея. В помещении играло какое-то русскоязычное радио.