Апостол
Шрифт:
Капитан понял, что пути на север нет: подул "левантиец", и следовало искать укрытия.
"Корабль схватило так, что он не мог противиться ветру, и мы носились, отдавшись волнам", — пишет Лука, — "и, набежавши на один островок, называемый Кавдою, мы едва могли удержать лодку". Остров Кавда (Кауда), лежит в 60 км к югу от мыса Матала, точно по направлению местных зимних ветров. Встать на якорь здесь не было надежды — единственная на острове гавань была на другой его стороне, но у берегов волна была меньше, и путешественники стали готовить корабль к худшим испытаниям. Прежде всего они надежно закрепили шлюпку, вычерпав из нее воду. Пассажиры приняли участие в работе — крепко обвязали канатами основание мачты и удерживающие ее бревна — обычная в те времена предосторожность. Главной опасностью было то, что бревна могли опять разойтись, и течь наполнила бы трюм водой. Большинство кораблей античного мира тонуло именно по этой причине.
Моряки приспустили рею с главным парусом — если бы корабль шел по ветру под всеми парусами, то он закончил бы путь в заливе Большой Сирт, у берегов Ливии, а скорее бы прежде потонул. Единственным выходом из положения было, поставив штормовые паруса, идти правым галсом та к, чтобы ветер постепенно сам вывел бы корабль из зоны шторма.
Выйдя в открытое море, путешественники ощутили на себе всю ярость разбушевавшейся стихии. Уменьшение парусности мало помогло. Судно носило по волнам, как пробку; ливень и волны заливали все — одежду, груз, снасти и трюм. Всех охватила морская болезнь, никто не мог есть. Каждый шаг по скользкой, качающейся палубе грозил падением за борт. Павел, Лука и другие узники, которых ввиду чрезвычайных обстоятельств расковали, все способные работать люди были поставлены вычерпывать воду, которая прибывала быстрее, чем ее успевали откачивать. Корабль постепенно оседал. На второй день капитан приказал выбросить за борт палубный груз — мешки, скот и товары, чтобы облегчить судно. На третий день в воду полетели снасти — канаты, реи, все, что можно было выбросить.
День за днем, ночь за ночью корабль поднимался и опускался на гигантских волнах. Сплошные черные тучи не давали понять, где они, что с ними будет. Луке их путь представлялся бешеной гонкой, но на самом деле они медленно дрейфовали к западу с ничтожной скоростью 2 км в час. Даже если бы у них была возможность определить свое местонахождение, ничего уже нельзя было изменить — их несло в открытое море, и корабль медленно тонул. Основной груз, зерно, пропитался водой, и огромные мешки стали настолько тяжелыми, что их уже невозможно было вытащить из трюма.
Вода прибывала, корабль оседал все ниже и ниже, пока, на 11 или 12 день шторма "исчезла всякая надежда к спасению". До гибели оставались считанные дни, и некому было им помочь, даже если бы шторм успокоился. Лука не пишет, что делал Павел все это время. О внутреннем устройстве античных судов известно очень мало, но, более чем вероятно, что пассажиры буквально лежали друг на друге, деля между собой все, что у них оставалось. Но Лука не видел того, что дано было видеть Павлу.
Однажды утром апостол проложил себе дорогу туда, где, обессиленные, сидел капитан и центурион со своими людьми. Павел возвысил голос, чтобы перекричать шум ветра, и они собрались вокруг него.
— "Мужи!" — воскликнул он, — "Надлежало послушаться меня и не отходить от Крита, чем и избежали бы сих затруднений и вреда; теперь же убеждаю вас ободриться, потому что ни одна душа из вас не погибнет, а только корабль; ибо Ангел Бога, Которому принадлежу я и Которому служу, явился мне в эту ночь и сказал: "Не бойся, Павел! тебе должно предстать перед кесарем: и вот, Бог даровал тебе всех плывущих с тобою". Посему ободритесь, мужи, ибо я верю, что будет так, как мне сказано: нам должно быть выброшенными на какой-нибудь остров".
На четырнадцатую ночь после того, как их унесло ураганом, моряки благодаря, наверное, своему профессиональному чутью догадались, что их сносит к скалистому берегу. Видеть они ничего не могли, но различали шум волн, разбивавшихся о берег. Матросы бросили линь и обнаружили, что под кормой было 20 сажен. Спустя несколько минут стало уже 15. Судно несло на скалы. В ночи можно было различить уже их очертания, но самого берега не было видно; теперь мы знаем, что корабль приблизился к узкой оконечности мыса Кура, за которым лежал широкий залив, ныне носящий имя св. Павла.
Капитан приказал перенести все четыре якоря с носа на корму, где у античных судов были запасные отверстия. Затем последовал приказ бросить якоря — в надежде, что это задержит дрейф до рассвета, когда можно будет попытаться как-нибудь пройти вдоль берега. Затем все стали "ожидать дня" — больше ничего не оставалось.
Но матросы задумали другое. Павел, который не спал, заметил их передвижения: люди, от которых зависела жизнь солдат и пассажиров, тихонько спускали шлюпку на воду, намереваясь бежать прежде, чем корабль разобьется о скалы. Павел сообщил об этом центуриону и солдатам: "Если они не останутся на корабле, вы не сможете спастись". Солдаты обрубили канаты, привязывавшие лодку, и она исчезла в ночном море.
Перед рассветом Павел снова обратился ко всем: капитан был слишком озабочен происходящим, чтобы помнить о пассажирах.
— "Сегодня четырнадцатый день, как вы, в ожидании, остаетесь без пищи, не вкушая ничего. Потому прошу вас принять пищу: это послужит к сохранению вашей жизни; ибо ни у кого из вас не пропадет волос с головы".
Взяв вымокший в морской воде кусок хлеба, Павел возблагодарил Бога, молясь в присутствии всех, разломил его и стал есть. Остальные тоже перебороли болезнь и нерешительность и организовали общую трапезу. К этому времени качка немного утихла, и все 276 человек насытились. С новыми силами они стали выкидывать из трюма остатки намокшего зерна.
Наконец, наступил день. Корабль, наполовину уже погрузившийся в воду, дрейфовал у входа в залив. Никто не мог опознать этого места: они могли очутиться где угодно — от Сицилии до Туниса. Скалистый берег прерывался песчаным устьем небольшого ручья.
Капитан предпринял сложный маневр: "матросы, поднявши якоря, пошли по морю, развязавши рули и поднявши малый парус по ветру, держали к берегу".
Все шло хорошо — корабль поддавался управлению, и до берега было не больше километра. Скоро можно было подойти к песчаному пляжу.
Но капитан, отдавая приказ, не знал, что скалы, оставшиеся со стороны моря, в действительности соединяются с берегом узкой песчаной косой. Подхваченный подводным течением, корабль прибавил ходу, стал скрести дном по песку и сел на мель. Нос корабля увяз в илистой песчаной косе. Прибой со всей силой обрушился на корму, разбивая ее в щепы.
Пассажиры начали прыгать за борт. Солдаты мгновенно отреагировали, опасаясь, что осужденные и Павел спасутся вплавь и убегут. Они обнажили мечи, намереваясь выполнить инструкцию и умертвить беглецов.