Аптека дьявола
Шрифт:
– Вы не пытались разыскать Стекляриуса? – спросила Белла Абрамовна сердитым тоном, наклонив голову в мою сторону. – Нам бы хотелось, чтобы он кое-что нам разъяснил.
Я заметил, что у нее совсем исчезла седина – ни одного белого волоска. Раньше-то я думал, что она красит волосы. Сидящая рядом с ней Анечка кивнула своей кудрявой головкой в знак согласия, и я вспомнил, что в день её рождения наш мессия совершил над нами свой страшный суд и каждого из нас отправил следовать определенному им предназначению. Анечка была самой молодой среди нас, и хотя она тогда только пригубляла его напиток, меня сейчас больше всего занимала мысль, какие изменения происходят в её организме. От этого могло зависеть и моё состояние, но судя по всему она оставалась такой же весёлой и неотразимой.
– А что, собственно, случилось? – спросил я, пытаясь сохранить на своём лице спокойствие.
– Как это что случилось? Он ещё спрашивает! – возмущённо воскликнула Белла Абрамовна. – У меня горб на спине начал расти.
– Когда это? – ахнул я от удивления.
– После обеда.
– Может быть, "вы что-нибудь такое съели? – спросил сочувственно Котлевский.
– Разумеется, кое-что я съела. Но неужели вы думаете, что этот горб соскочил у меня на спине от вашего плавленого сырка?
– Извините, можно пощупать? – спросила улыбнувшаяся Анечка и, не дожидаясь ответа, положила свою узкую ладонь на спину Беллы Абрамовны.
– Ой! – воскликнула она. – У меня было также, но потом это прошло, когда отросли крылья.
– Какие крылья? – обалдело воскликнул я.
– Настоящие крылья, какие бывают у птиц.
– И где же они?
– Вы, что же, их не видите?
– Нет, – признался я, думая всё еще, что это розыгрыш.
– Ну, как же, – удивилась Анечка. – Неужели вы не видите крыльев за спиной Горина?
– Ничего не вижу, – одурачено признался я.
– Будьте снисходительны. Может быть, люди, у которых нет крыльев, не замечают их у других? – высказал предположение Олег Васильевич.
– Что здесь происходит?! – заорал я не своим голосом. – Или вы меня разыгрываете, или хотите сказать, что у всех вас, кроме меня, появились крылья.
Мои сослуживцы впервые за долгое время дружно рассмеялись. Их явно забавляло моё замешательство. Вероятно, мой глупый вид и моя неосведомленность о происходящих событиях подняло их упавшее настроение. Даже Белла Абрамовна на некоторое время забыла про свой горб.
– Как же это получается? – воскликнул я. – У всех вас отросли крылья, и вы мне об этом ничего не сказали, даже никакого намека не сделали. Или я уже не ваш начальник? Сейчас мне понятно, почему вы так хотите разыскать Стекляриуса. Но неужели вы и в самом деле стали ангелами?
– Пока неизвестно, кем мы стали, ангелами или демонами, – усмехнувшись, заметил Горин и покосился с сумрачным видом на Анечку.
– Но позвольте! – воскликнула Белла Абрамовна. – Мне совсем не хочется становиться ни ангелом, ни демоном. Я предпочитаю оставаться женщиной.
– Уже поздно сожалеть, – рассмеялась Анечка. – Если у вас появился горб, то обязательно должны отрасти крылья.
– Но это же такое уродство, – застонала Белла Абрамовна.
– Совсем нет, – возразила ей Анечка. – К этому вы быстро привыкнете. Но вы даже не можете вообразить, какое преимущество перед другими вы получите, имея их.
– Что вы этим хотите сказать?
В ответ Анечка только захихикала.
– Меня больше беспокоит, что с нами будет дальше, – задумчиво произнес Котлевский. – Не спорю, наше новое состояние необычное и расширяет наши возможности передвижения, но…
– Как? – воскликнул я. – При помощи этих крыльев вы можете летать?
– Иначе, зачем они нам были нужны? – усмехнулся Горин.
Чем дольше я разговаривал со своими сотрудниками, тем больше их не узнавал. Передо мной сидели совсем новые создания, как бы похожие на меня, из той же плоти и крови, но, вместе с тем, это были уже не те люди, которых я привык видеть каждый день, потому что у них, по их мнению, появились невидимые крылья.
– Но почему же я не такой, как вы? Почему у меня ничего такого нет?
– А вы никогда на нас не походили, – вдруг смело заявил мне Котлевский. – Вы были всегда нашим начальником. Чтобы стать нами, нужно было находиться среди нас, быть частицей нас. Вы же всегда давали нам понять разницу между собой и нами. Вы с нами даже никогда не выпивали и не расслаблялись.
– Ах, вот в чем дело! – воскликнул я. – Значит, из-за того, что я с вами не напивался на работе, я и не стал одним из вас? Премного благодарен за разъяснение. Сейчас мне все понятно.
Я не ожидал услышать от тихого и осторожного Котлевского такие нелицеприятные слова в свой адрес. Среди моих подчиненных зрел бунт, и чтобы положить ему конец, я заявил:
– Все. На этом сегодняшнее собрание считаю закрытым. Завтра же я разыщу Стекляриуса и заставлю его дать вам объяснения. А Анечку прошу задержаться.
Не дожидаясь реплик, я встал из-за стола и прошёл в свой кабинет.
Некоторое время в провизорской слышался глухой ропот недовольных сотрудников, затем всё стихло, и в дверь постучала Анечка.
– Разрешите войти?
– Присаживайся, – ласково сказал я.
Анечка плавно опустилась на стул, при этом во время её грациозного движения юбка заскользила вверх, обнажая соблазнительные коленки. Несмотря на свой возраст, я не мог оторвать глаз от этого захватывающего зрелища.
– Вы о чём-то хотели меня спросить? – молвили ее уста, на которых играла улыбка.
– Да, да, Анечка, не смогла бы ты мне объяснить, почему на дне твоего рождения мы оба всего лишь пригубили наши стаканы, но у тебя выросли крылья, а у меня – нет.
В ее глазах искрилось желание, это видел и чувствовал даже я, старик. Она чуть наклонилась вперед, как бы поправляя юбку, и вырез кофточки настолько отошёл, что были видны соски ее грудей. Бюстгальтера она не носила. У меня, старика, перехватило дыхание. Да что же это такое? Неужели она пытается меня соблазнить? Продолжая улыбаться, она ответила: