Ар-Деко. Своя игра
Шрифт:
Стоянка перед «Луной Пустыни» была почти заполнена, но место все же нашлось. Я воткнул свой «Додж» между серым «Паккардом» и белым «Аустро-Даймлером» с откидным верхом, где он сразу потерялся. Ну, ничего, наш бизнес на пути к процветанию, так что дальше… ну, хотя бы на «Крайслер» пересяду, когда вернем долги банку.
Похоже, что сегодня в кабаре аншлаг, за красными канатами у входа настоящая очередь. Желтые кебы с шашечками на бортах подъезжают один за другим, высаживая компании модно одетых людей у самого входа. Швейцары в белых куфиях, изображающие из себя бедуинских шейхов, проверяют билеты и пропускают людей
Билет у меня есть, так что прошел быстро, оказавшись в просторном холле, отделанном в стиле ар-деко, и оттуда попал в зал.
– Сэр? – ко мне подошел метрдотель. – Могу вас проводить к месту?
– Да, у нас зарезервирована ложа, на имя Сол Лейферман.
– Минуточку, – метрдотель быстро перелистнул страницу журнала в сафьяновой обложке, лежащего на высокой стойке в форме вавилонской колонны. – Да, вижу, пойдемте.
Он провел меня через просторный полукруглый зал, окружающий сцену, подвел к ложе, распахнул синие занавеси.
– Прошу вас, – он сразу выложил меню. – Что-нибудь из напитков?
– Джи-энд-Ти, пожалуйста, по-испански.
– Ужин закажете поздней?
– Да, подожду остальных.
Я первым пришел, пока никого нет, хотя собирается целая компания. Метрдотель удалился, а я, поднявшись на ступеньку, вошел в ложу, представлявшую собой длинный диван, обитый синим плюшем, огибавший большой овальный стол. Потом подадут шампанское, как и подобает, но пока посижу с аперитивом.
Людей в зале все больше и больше, компания человек из восьми, исключительно из немолодых джентльменов и молодых дам полусветного типа, заняла соседнюю ложу. Где-то настраивается оркестр, суетятся официанты, разносящие пока больше напитки.
Никогда здесь не был, место новое, но уже популярное. Насколько американский и французский сектора соседствуют в городе, настолько же в этом клубе встретились стили американский и французский. Французский стиль, если точнее, и американский размах. Американцы любят французские кабаре, но все же предпочитают переделывать их на свой лад. Вот и этот клуб принадлежит какому-то клубному воротиле с нью-йоркского Бродвея, и, несмотря на французское название, ходят сюда все больше американцы и британцы.
– А он уже здесь! – к ложе подошел Рауль с дамой, непривычно одетый в вечерний костюм с бабочкой. Волосы на бриолине, вид как у кинозвезды в роли героя-любовника. – Откуда у честного человека деньги на такие места?
– У меня контрамарка, – ответил я лаконично, жестом предлагая присесть рядом.
Дама была невысокой худенькой испанкой с блестящими черными волосами, убранными в аккуратный пучок, и даже с цветком в прическе. Смуглая кожа, ярко-красное шелковое платье – впечатляет. Яркая женщина.
– Мой друг Поль, – представил нас Рауль, – а это Росита.
Подробностей не последовало, так что Росита могла быть кем угодно. Но хотя бы в отсутствии вкуса ее не упрекнешь, пусть в наряде и доминируют андалузские мотивы. Впрочем, в такие места Рауль с женщинами легкого поведения не ходит, так что Росита, скорей всего, его нынешняя постоянная пассия, которая будет с ним проводить время до тех пор, пока неисправимый бабник Рауль не попадется на интрижке с кем-то еще.
Почти сразу за ними подошли еще трое. Сам Сол, творец сегодняшнего чуда, в дорогом токсидо, которое явно отчаянно гладили, но ему это не помогло, потому что комплекция Сола не предполагала отсутствия складок, и с толстой сигарой в руке. И Сингер с дамой. Даму я знал, она, как и ее спутник, торговала антиквариатом, но связывало их явно не только это, хоть Сингер отношения не афишировал. Он вообще личную жизнь напоказ не выставлял, как, впрочем, и все остальное. Единственное, что я о ней знал, так это то, что она переехала из Лондона в Британскую Палестину, а оттуда быстро перебралась в зону Большого Каира, открыв «галерею древностей», таких же «аутентичных», как и те, которыми торговал Сингер.
– Большой день? – с ходу спросил явно довольный собой Сол. – Я же говорил, что после классов у Харли девочку ждет большое будущее. Марк! – Он махнул рукой стоявшему наготове метрдотелю. – Пусть тащат шампанское и готовятся носить еду.
Сола тут знали. Впрочем, его знали во всех кабаре, театрах и клубах города, потому что он был главным поставщиком звезд для шоу. Поэтому и наша ложа была лучшей в зале, и я очень сомневаюсь в том, что за ужин вообще придется сегодня платить, хоть я к этому и готов.
Официанты с шампанским буквально сгустились из воздуха через секунду после того, как Сол плюхнулся на диван. На столе возникли серебряные ведра со льдом, метрдотель лично с аккуратным хлопком открыл бутылку «Лоран-Перье», разливая пенящееся вино по широким низким бокалам.
– Всегда рады вас видеть, Сол! – объявил он.
– Попробовали бы быть не рады. – Лейферман усмехнулся. – Но как бы то ни было, мне тут у вас нравится. Итак, первый и главный тост, – он подхватил полный бокал со стола, – мой тост, личный. Не за Сюзет, за нее мы выпьем, когда она будет на сцене. Пол, это за вас. За то, что вы сделали для нее то, что сделали. Без подробностей. Мы в своем дружеском кругу, и все знают все, что нужно знать. Я рад нашему знакомству. Хотя бы потому, что девочка становится отличным клиентом для «Лейфермана и партнеров». Мои первые комиссионные с контракта уже оплатили этот вечер. Ну, если бы я собирался платить. Салют! – Бокалы зазвенели.
– Все забываю спросить, – усмехнулся Сингер, – а что за «партнеры»?
– Я с ними незнаком. – Сол ухмыльнулся в ответ. – Но работать с партнерами солидней. А так старина Сол тащит воз в одиночку.
– Не надорвись.
– Я постараюсь.
Свет в зале стал не таким ярким, загорелись огни рампы, синий бархатный занавес медленно пополз в стороны, открывая залу уже выстроившихся девушек кордебалета в блестящих коротких платьях-туниках и крошечных шляпках. Начиналось шоу. Но пока можно ужинать, Сюзет появится, насколько сказал Сол, не раньше четвертого номера. Кордебалет – это уже не ее уровень.
Ко второму номеру в зале появилась опоздавшая компания, занявшая ложу слева от нас. И почти сразу стройная креолка с прилизанными черными короткими волосами бросилась к Солу чуть не с визгом. Он поцеловал ее в щеки, похлопал сначала по ручке, а потом, отправляя обратно, еще и по попке. При этом компания креолки улыбалась Солу в тридцать два зуба.
– Джозефин Бейкер, – пояснил он, когда креолка убежала к своим. – Талантливая танцовщица, могла, да и может танцевать хоть в балете, хоть в бурлеске, но ее карьера в Нью-Йорке никак не складывалась. У нас чопорный народ, джентльмены, и не могут отличать искусство от пошлости. Плюс она мулатка. Мне тогда удалось получить для Джозефин прекрасные ангажементы в Париже, и она стала звездой номер один. И знаете что? Затем она решила петь, и ее буквально рвут на части. Она нарасхват в оперетте и где угодно. Она записывает пластинки и выступает на лучших площадках. А теперь я договариваюсь о ее гастролях здесь. Хотите посетить шоу – обращайтесь.