Арап Петра Великого-2
Шрифт:
— Вот и ладно. Как успехи ефиоповы?
— Ефиоп весьма способный.
Царь просиял:
— Он у меня такой! До наук охочий! Токмо озорной. Не забижает тебя? А то ты эвона какая красавица! — Замуж тебе пора. Созрел мандаринчик… Так не забижает?
— Что вы, государь. — Белецкая сделала книксен. — Он смирный. Ничего такого. Токмо от него вином пахнет. — Девушка поморщилась.
— Злоупотребить любит! Да. — Царь погрозил пальцем. — Ну ступай, душенька, с Богом.
Белецкая сделала книксен и удалилась.
ГЛАВА 6
ЖУРФИКСЫ
С
Вечером Ганнибал одолевал брата расспросами.
— Чего она тебе сегодня говорила?
— Хэллоу. Хау дую ду?
— Это про чего же? — волновался Ганнибал.
— Здрасте. Как поживаете?
— А между вами никаких намёков?
— Я не по энтой части — ты же знаешь. С бабами одна возня. Ни выпить, ни поговорить. Благодарю! На хрена мне такие журфиксы?!
— Эх. — Вздыхал Ганнибал. — Не понимаешь… Весьма я предпочитаю блондинок. Хучь сам и брюнет… В чем она сегодня была?
— Ясно не в портках. В платье.
— Дурень! В каком платье-то?
— В длинном…
—С тобою бессмысленно о прекрасных дамах беседовать.
— А чего о них беседовать?! Тоже мне нашёл предмет — прекрасные дамы. Кони-пистолеты — вот енто, я мыслю предмет!
— Слушай, братан, давай я ей записку напишу. А ты передашь завтра.
— А пиши коли делать не фуя.
Назавтра Занзибал пришёл в положенный час на урок. Княжна уже сидела за столом и крутила пальцем глобус.
— Гуд морнинг, Елизавета Федоровна. — Произнёс с порога Занзибал.
— Гуд морнинг. — Княжна зевнула.
— Скучаете? Али не выспались?
— Йес. Всю ночь под окном какой-то мужлан маршировал. В сапогах с подковами. А ишо прикладом об мостовую бухал. Так глаз и не сомкнула.
— Энто я знаю, что за плидурок. После праздников, как найдёт на него — начинает маршировать. Вы в следующий раз в форточку просуньтесь и горшком цветочным пульните. Я всегда так делаю. Верный способ.
— У меня на подоконнике два цветка растут. Гортензия и герань.
— Так вот один и выкиньте. А у меня для вас записочка от брата. Чего-то он вам пишет. Весь вечер вчера сопел, сочинитель. Вспотел аж. Два пера сгрыз. Вот она записочка-то.
Княжна взяла записочку и развернула:
"Елизавета
— Чего пишет-то? — Равнодушно спросил Занзибал, вынимая из-за пазухи книгу.
— Да всякое. — уклончиво ответила княжна. — Так говорите, в следующий раз горшком кидаться?
— Можно и горшком. А можно и так вхолостую, напоматерному ему гаркнуть…Ответ-то писать будете, али на словах чего передать?
— Напоматерному — это грубо. Я токмо по-французски знаю.
— По-французски ему хучь всю ночь чеши. А он только — ать-два, да прикладом — стук-стук. Тогда уж горшком лучше. Ну так как с ответом-то?
— А чем посоветуете — гортензией либо геранью?
— Хучь фикусом. Я в наименованиях не смыслю. Вы бы, Елизавета Федоровна, Ганнибала призвали — он большой специялист. Изрядно понимает. Хучь что на клумбе растёт, хучь в горшке. Вы его призовите, али в записке ответной про то у него испросите.
— А скажи мне, Занзибал, какие нынче в Париже платья модны?
— Елизавета Петровна! Я прямо удивляюсь! Второй день меня про платья пытают! Вчера Ганнибал выспрашивал, какое у вас платье. Теперь вы меня донимаете. Я Париж-то с трудом вспоминаю. Как в тумане!
— В Лондоне тоже туманы. Дале носа, бывает, ничего не видать. А я слыхала — в Париже климат не такой. А и там, однако ж, туман.
— Ясно, туман! Выкушаешь чарок восемь — так тебе и туман, как в Лондоне.
— Право слово, не могу я, Занзибал Петрович, привыкнуть к вашим арапским шуткам. Не пойму, ей Богу, вроде вы образованный человек, при дворе, а шутите нешто кучер.
— Прилично шучу. Другим по вкусу. Обыкновеные мужские шутки. Энто Ганнибал у нас куртуазный и шутит для баб. Вам бы, я чаю, пондравилось. Отвечать-то будете, али как?
— Я подумаю прежде.
— Ладныть. До конца занятия подумайте.
ГЛАВА 7
КЛЮЧИ ОТ ЕЁ ФОРТИФИКАЦИИ
Ганнибал, закинув руки за голову, лежал на кровати и смотрел в потолок на пастушескую идиллию. Молодой пастушок в козьей шкуре придерживал на коленках молодую пастушку с выскочившей розовой грудью. Рядом на траве валялся пастушеский рожок и стояла корзина с провиантом. Вокруг толпились козы, овцы и бараны. Сзади, в полверсте от пастбища, курился величественный вулкан.