Ареал. Обречённые
Шрифт:
— Разумеется, Людмила Петровна! — Чиновник со всей серьёзностью кивнул. — Проходите! Вы же знаете, для представителей передовой российской науки у меня всегда найдётся время! — Он строго взглянул на секретаршу: — Меня ни для кого нет ещё десять минут. Я не вернулся с обеда.
— Да, Максим Анатольевич, — ответила та, возвращаясь за свой стол. — Полчаса назад звонил дежурный по Службе Собственной Безопасности. Просил передать вам, чтобы вы связались с Рентгеном, как появитесь.
— Они сказали, что именно им нужно? — Прокопенко постарался ничем не выдать мгновенно охватившего его страха. — Какие-то проблемы с материально-техническим обеспечением?
— Не знаю, — секретарша неопределённо пожала плечами, — он ничего
— Хорошо, я вас услышал, — кивнул чиновник, открывая дверь кабинета. — Людмила Петровна, прошу вас!
Он пропустил вперёд учёную и, недовольно скривившись ей в спину, затворил за собой дверь. Что за каша у неё вместо мозгов, если она до сих пор здесь? Давно уже стоило всё понять, собрать вещички и тихо, спокойно вернуться домой, не отвлекая серьёзных людей своею мышиною вознёй. Особенно сейчас, когда у него полно в сто раз более важных забот и голова занята массой действительно серьёзных мыслей. Прокопенко предложил учёной присесть и направился к своему креслу.
— Итак, в чём проблема? — спросил он, запуская компьютер. — Ремонтная бригада, ликвидирующая последствия прорыва в системе водоснабжения, работает слишком медленно? Обговорённые нами сроки срываются?
— Ремонтники работали очень хорошо, — покачала головой Николаева, — они полностью восстановили лабораторию. Но час назад пришли люди из Службы Собственной Безопасности и прекратили все наши работы. Опечатали склад со всем оборудованием, как они сказали, «до выяснения некоторых обстоятельств». Доцент Степанов в настоящий момент находится на допросе у некоего Рентгена, меня же настоятельно просили явиться к нему в кабинет через час. Я бы хотела узнать, что всё это значит? Нам не дали никаких объяснений! Возможно, вы сможете внести в происходящее немного ясности? И, возможно, это как-то связано с теми системами слежения, что установили в предназначенной для нас лаборатории ваши строители?
— Системы слежения? — нахмурился Прокопенко. — В вашей лаборатории?! Боюсь, я не вполне понимаю, о чём идёт речь, Людмила Петровна…
— Она идёт о полутора десятках скрытых микрофонов и видеокамер, которые вмуровала в стены выделенного для нас помещения самая первая строительная бригада! — прервала его профессор. — Нас что, в чём-то подозревают? Если да, то в чём именно? Мы здесь уже три недели, но до сих пор не смогли провести ни единого эксперимента! Нам пришлось ужать план исследований до минимума, сократив его до четырёх важнейших опытов, но в свете текущих событий мы не сможем сделать даже этого! Мы не делали и не делаем ничего противозаконного, и потому я хотела бы получить от вас прямой ответ: что послужило причиной ареста лаборатории и оборудования?! Я немедленно свяжусь с Москвой!
Чиновник злорадно ухмыльнулся про себя. «Ага, давай-давай. С Москвой она свяжется! Да Москва сама связалась со мной по этому вопросу ещё за неделю до вашего появления здесь! Надо было дружить со своим начальством и не мнить себя новыми Эйнштейнами, вероятно, тогда всё у вас сложилось бы по-другому». Надо признать, Служба Безопасности его порадовала! Так категорично перекрыть кислород Николаевой он бы не смог. Рентген, сам того не зная, помог ему самым лучшим образом. Теперь поручение академика Линдера можно считать исполненным.
— Никаких следящих систем устанавливать вам я не приказывал, — с обеспокоенным выражением на лице произнёс Прокопенко, — но теперь, кажется, понимаю, что могло послужить причиной ваших злоключений. Когда было принято решение о выделении в ваше распоряжение помещения в данном складе, я попросил подполковника Ферзя, командира Отряда Особых Операций, курировать вас и оказывать всяческое содействие. Это было логично, так как склад размещён в непосредственной близости от базы Спецотряда.
— Подполковник Ферзь занимался нашими проблемами недолго, но за те несколько дней, что он держал контроль над ними, было сделано больше, чем за все последующие! — заявила Николаева. — Нам, право, очень жаль, что подполковнику выпали столь серьёзные испытания, но…
— К сожалению, они не закончились, Людмила Петровна, — оборвал её Прокопенко. — Подполковник Ферзь вновь пропал в Жёлтой Зоне, причём об этом даже не объявлено официально, ходят лишь слухи!
— Мы уже наслышаны, — нахмурилась профессор. — И что, вы хотите сказать, что нас подозревают в его исчезновении?! Это же абсурд!
— Разумеется, я не имел в виду ничего подобного! — с выражением абсолютного участия воскликнул чиновник. — Но в настоящий момент Служба Собственной Безопасности проверяет всех, с кем общался Ферзь в последнее время. Кстати, сам факт установки систем слежения в вашей лаборатории очень меня настораживает. Я ничего об этом не знал, да и для проведения подобных мероприятий мне нужна санкция Службы Безопасности. Зато подполковник Ферзь мог инициировать такие работы и без моего ведома, это входит в рамки его компетенции. Не думаю, что он в чём-то подозревал вас, скорее всего, у него имелись свои планы на это помещение в дальнейшем, после вашего отъезда. Не исключено, что именно наличие этой системы слежения и послужило причиной для ареста склада.
— И что теперь? — Николаева недовольно поморщилась. — Нам предстоит объяснять это следователям? Что вообще у вас тут творится?! Театр абсурда, право! Нам что, могут не вернуть наше оборудование? «До выяснения некоторых подробностей?»
— Не волнуйтесь, Людмила Петровна, — поспешил ободрить её Прокопенко, — руководитель следственной бригады, Рентген, очень, я подчёркиваю, очень высокопрофессиональный специалист своего дела. Я уверен, он быстро разберётся в деталях вашего участия в деятельности подполковника Ферзя и примет правильное решение. Ответьте на все его вопросы, и вот увидите, уже завтра со склада снимут арест! Со своей стороны я позабочусь, чтобы Рентген получил исчерпывающую информацию о вашей полной непричастности ко всему происходящему. Тем более, что он, как вы наверняка могли слышать, ждёт моего звонка. Полагаю, Рентген захочет со мной встретиться так же, как и с вами, ведь по долгу службы я неоднократно встречался с подполковником Ферзём незадолго до его трагического исчезновения. Обещаю, я сделаю всё, что в моих силах! Вы же знаете, я всегда на вашей стороне!
— Я очень на это надеюсь, Максим Анатольевич! — хмуро ответила Николаева. — Могу я просить вас связаться со мной после вашего с ним разговора? Я бы хотела знать, что вообще происходит и кем он видит нас в этом деле, вне зависимости от того, что он посчитает нужным рассказать мне на предстоящем допросе.
— Вы слишком драматизируете! — Чиновник был само участие. — Это всего лишь беседа, ни о каком допросе не может идти и речи! Обещаю, завтра с обеда, в крайнем случае, послезавтра с утра, в вашей лаборатории станет возможно проводить любые эксперименты, столь важные для российской науки. Мы уже полностью закончили ремонт, включая переподключение электропитания и новых шин заземления. За оставшиеся четыре дня вы сможете провести все запланированные опыты, о которых шла речь. Я же лично поручусь за вас перед Рентгеном, и надеюсь, этого окажется достаточно!
— Хотелось бы верить, — голос Николаевой не выражал энтузиазма. — После всего, что произошло здесь, я поневоле начинаю верить в теории заговоров.
Селектор на столе Прокопенко мигнул индикатором, и в кабинете зазвучал голос секретарши:
— Максим Анатольевич, к вам Хантер из Службы Безопасности. Говорит, что дело не терпит отлагательств.
— Пригласите. — Чиновник щёлкнул клавишей селектора и перевёл взгляд на профессора: — Вот и ваш куратор. Полагаю, у Службы Безопасности вопросов ко мне больше, чем к вам, раз они прислали сюда своего человека. С вашего позволения, Людмила Петровна…