Арена, Кукольный театр и Добро пожаловать в сумасшедший дом!
Шрифт:
Ричард достал одну из кукол и показал Сэму.
— Воск. Они восковые. И ни одна не сломалась. Мне кажется, коробка упала со второго этажа. Но даже если и со второго, все равно странно.
Он вновь пожал плечами.
— Это Гейзенстаки, — объявила Обри.
— Что-что? — переспросил Сэм.
— Я буду называть их Гейзенстаками, — ответила ему дочь. — Вот папа Гейзенстак, вот — мама Гейзенстак, а эта девочка — Обри Гейзенстак. Остался еще один мужчина. Он у нас будет дядя Гейзенстак, потому что он —
Сэм усмехнулся.
— Это что же, совсем как у нас? Погоди-ка. Если дядя… Гейзенстак приходится братом маме Гейзенстак, как дядя Ричард — твоей маме, у него должна быть другая фамилия.
— Нет, та же самая, — упрямо сказала Обри. — Они все — Гейзенстаки. Папа, ты купишь мне для них дом?
— Кукольный дом? Видишь ли… — хотел возразить Сэм, но тут он встретился взглядом с глазами жены и вспомнил. У Обри на следующей неделе — день рождения, и они с Эдит ломали головы над тем, что бы ей подарить.
— Пока не знаю, — поспешно добавил Сэм. — Но я подумаю об этом.
Родители подарили Обри восхитительный кукольный дом. Правда, в нем был только один этаж, зато выглядел дом как настоящий. Крыша у него снималась, поэтому Обри могла переставлять мебель и перемешать кукол из комнаты в комнату. Дом был удивительно соразмерным с подаренными дядей Ричардом манекенчиками.
Восторгам Обри не было конца. Она забросила все свои прежние игрушки. Девочку целиком поглотила жизнь семьи Гейзенстаков.
Через какое-то время Сэм Уолтерс стал замечать некоторые странности в поведении членов этой семейки. Поначалу он лишь посмеивался над чередой совпадений, но потом эти совпадения начали всерьез тревожить его, и улыбка сменилась откровенным недоумением.
Наконец, не выдержав, Сэм припер Ричарда к стенке. Все четверо только что вернулись из театра.
— Дик, мне надо с тобой поговорить.
— Слушаю, Сэм.
— Я об этих куклах, Дик. Где ты их раздобыл?
Ричард изумленно уставился на него.
— Ты о чем, Сэм? Разве я не рассказывал, откуда они появились?
— Рассказывал. Но, может, ты пошутил или что-нибудь в этом роде? Я хочу сказать, может, ты их купил для Обри и подумал, что мы с Эдит будем возражать против столь дорогого подарка. Вот ты и…
— Уверяю тебя, я их не покупал.
— Но, Дик, эти чертовы куклы не могли упасть из окна и не разбиться. Они же восковые. Слушай, может, кто-то шел за тобой сзади? Или проезжал мимо в машине?
— Говорю тебе, Сэм, на тротуаре не было ни души. И никаких машин. Я и сам ломал над этим голову. Но если бы я вам наврал, неужели я бы стал выдумывать такую заковыристую историю? Я бы сочинил что-нибудь попроще: скажем, нашел на скамейке в парке. Или в кинотеатре, на пустом сиденье. Кстати, а почему эти куклы тебя так волнуют?
— Да вот, просто вспомнил и задумался.
Сэм Уолтерс и дальше продолжал вспоминать и задумываться.
Большинство совпадений касались обыкновенных бытовых пустяков. Как-то однажды Обри сказала:
— Сегодня утром папа Гейзенстак не пошел на работу. Он заболел и лежит в постели.
— Неужели? — удивился Сэм. — И что же случилось с мистером Гейзенстаком?
— Думаю, он съел что-то несвежее и отравился.
На следующее утро, за завтраком, Сэм спросил у дочери:
— И как здоровье мистера Гейзенстака?
— Получше, но врач и сегодня не велел ему идти на работу. Возможно, только завтра.
Назавтра мистер Гейзенстак поправился и пошел на работу. Но почему-то именно в этот день у Сэма Уолтерса после ланча на работе схватило живот. Он вызвал врача и был вынужден два дня проваляться в постели. Такого с ним не случалось уже много лет.
Одни совпадения происходили быстрее, другие — медленнее, и потому нельзя было утверждать: если в семье Гейзенстаков что-то произошло, то ровно через сутки то же самое произойдет в семье Уолтерсов. Иногда временной промежуток был не более часа, а иногда растягивался на целую неделю.
— Сегодня мама Гейзенстак поругалась с папой Гейзенстаком, — объявила Обри.
Сэм изо всех сил старался избежать ссоры с Эдит, но так и не сумел. В тот вечер он вернулся домой позже обычного. Сэму и раньше приходилось задерживаться на работе, и Эдит относилась к этому нормально. Но сегодня жену словно подменили. Спокойные объяснения Сэма лишь подливали масла в огонь. Кончилось тем, что он сам не выдержал и взорвался.
— Дядя Гейзенстак собирается навестить друзей.
Ричард давно никуда не выезжал из города, а тут вдруг объявил, что на следующей неделе отправляется в Нью-Йорк.
— Помните Пита и Эми? — спросил он родителей Обри. — Получил от них письмо. Просят приехать.
— Когда? — едва не зарычал на него Сэм. — Когда ты получил письмо?
— Вчера.
— Значит на прошлой неделе ты еще никуда не… Дик, наверное, я задаю глупый вопрос, но ты ведь даже не думал ехать, правда? Ты кому-нибудь заикался, что собираешься в Нью-Йорк или еще куда?
— Уверяю тебя, у меня и в мыслях не было ехать. Я вообще месяцами не вспоминал про Пита и Эми, пока не получил это письмо. Зовут меня погостить у них недельку.
— Возможно, ты вернешься через три дня, — сказал ему Сэм.
Сэм никак не объяснил своих слов даже потом, когда через три дня Ричард и в самом деле вернулся обратно. Он не хотел выглядеть последним идиотом и утверждать, что заранее знал, сколько времени брат жены прогостит у своих друзей, поскольку дядя Гейзенстак уезжал ровно на три дня.