Аргонавты 98-го года. Скиталец
Шрифт:
Около полудня Фелиция обратилась к Хилькресту:
— Вы бы лучше сейчас отправились в Папити. Найдите лучшего врача. Обещайте ему щедрое вознаграждение, но он должен немедленно приехать сюда.
— Неужели Муну плохо?
— Я думаю, что очень плохо.
— А как вы себя чувствуете?
— Я не беспокоюсь о себе. Я буду жить.
— Что вы Хотите сказать?
Она пожала плечами.
— Отправляйтесь скорее. Привезите с собой и сестру милосердия. Погода неплохая, и вы можете через сутки вернуться.
Хилькрест поспешно ушел, а Фелиция направилась к Муну. Он спал. Его лицо перекосилось от боли, дыхание было прерывистое. Он сломал себе ноги, когда прыгнул с башни. Но Фелицию беспокоила рана на плече. Пуля, должно быть, задела плечо и застряла в легком. Она всячески старалась облегчить его страдания.
Выйдя на веранду, она посмотрела на катер майора, который на всех парусах спешил в Папити. Потом она вернулась к Муну. Глядя на него, она вспомнила события последних дней и пришла к заключению, что в действительности любила не Хилькреста, а Муна. Ее влекло его мужественное лицо, и она, наклонившись, нежно поцеловала его.
2
После полудня он открыл глаза.
— Теперь все благополучно, — сказала она ему. — Не шевелитесь. Скоро здесь будет врач.
— Я так рад, что вы спасены, миссис.
— Не беспокойтесь обо мне. Вам самому теперь нужно поправляться. Я буду ухаживать за вами, пока вы не выздоровеете.
— А пароход? Вы пропустите его.
— Я теперь не собираюсь уезжать. По крайней мере я буду здесь до вашего полного выздоровления.
Он удивленно посмотрел на нее.
— Мне очень жаль, что я причиняю вам столько беспокойства, — пролепетал он.
— Пустяки.
— Нет, вы слишком добры ко мне. Я не заслуживаю этого.
— Молчите. Это неверно. Не разговаривайте так много.
Она положила свою руку ему на лоб. Он взял ее и поцеловал. Это усилие, по-видимому, причинило ему боль.
— Пожалуйста, лежите спокойно.
— Хорошо… благодарю вас.
Он снова закрыл глаза.
3
Ей хотелось, чтобы Хилькрест скорее вернулся. Мун заметно слабел. Часто подходила она к его постели и затем беспокойно глядела в даль голубого моря. Это были тяжелые минуты, которые оставляют след в памяти человека на всю жизнь.
Солнце скрылось. На небе появилась луна. Фелиция бесконечно страдала.
«Ах, если бы он только поправился, — думала она. — Как счастливы бы были мы!»
Около полуночи Мун заметался. Его щеки пылали, взгляд был лихорадочный.
— Я хочу вам сказать кое-что, — прошептал он.
— Не надо. Не волнуйтесь…
— Я должен сказать, так как… мне кажется, что я умираю. Я хочу сознаться перед смертью. Однажды я… я убил человека.
— Убили? — Она невольно отшатнулась.
— Да, убил, — повторил он. — Вот почему я скрылся. Вы ведь знаете… я все время любил вас, миссис. Я могу сказать вам об этом потому, что умираю. С первой же нашей встречи я полюбил вас. Я бы сказал вам, но… это самое… Вы понимаете?
— Да, да. Но ведь была же причина для этого убийства? Оно не было сделано из корыстных побуждений?
— Нет, я защищался. И в этом случае я не хотел убивать. Он бросился на меня в темноте, и я нанес удар, не рассчитав своей силы. Когда я опомнился, он был мертв.
— Это было сделано в состоянии запальчивости? — спросила она.
— Да. Он был дурной человек. Он обидел мою мать. Я должен был добыть для нее денег, а потому ночью забрался к нему в дом. Он напал на меня, и я ударил его. Я не хотел убивать, но меня охватил страх перед карой. Потом я убежал…
— Это все?
— Нет, — продолжал он с неимоверным усилием. — Я хочу сказать вам… все. Я хочу перед смертью, чтобы вы простили меня. Человек, которого я убил… был Аустин Стиллуэлл.
У нее вырвался крик:
— Мой отец?
Он утвердительно кивнул головой.
Она ошеломленно смотрела на него. Странно. В ее взгляде совсем не было злобы.
— Но ведь другой уже сознался в этом преступлении, — воскликнула она, — другой, известный жулик, сознался в этом. Он и раньше угрожал отцу. Этот человек ударил отца по голове бронзовой вазой. В своем показании он сказал, что во время его отступления в комнату вошел кто-то еще, на которого он бросил тело отца… И все эти годы вы терзали себя мыслью, что убили… Вы ведь невиновны!
Затем она с воплем бросилась к Муну. Он упал на подушку, на которую хлынула кровь из его горла.
4
Когда к нему вернулось сознание, он произнес:
— Вы уверены? Как я был бы счастлив, если бы это была правда!
— Да, да. Это было доказано. Вы можете гордо поднять голову. Вы можете жить теперь.
— О, эта мысль была для меня адом. И когда я в башне узнал, кто вы, я хотел умереть. А теперь… может быть, я буду жить.
— Разумеется, будете.
— Но… я не хочу тех денег, мне не нужен миллион. Я и цента не возьму. Я все раздам больным матерям и детям. Я всегда хотел помогать им. Я сам столько страдал, что знаю цену страданиям. Если бы только я мог помочь немного, то умер бы спокойно.
— Но вы не умрете так скоро.
— Не знаю. Если я умру, вы позаботитесь об обездоленных женщинах и невинных детях, которых так много на свете?
— О, вы будете жить. Вы сами раздадите деньги.
— Если я выздоровею, то никогда не уеду отсюда. Я был счастлив здесь и остался бы здесь в будущем работать.
— Не беспокойтесь, Джек Мун. Вы будете жить здесь под ярким солнцем среди чарующей красоты природы. Если вы не возьмете наследства, если вы не захотите уехать отсюда, то будете все иметь здесь: здоровье, покой и уют на всю жизнь.
Прошло несколько минут, и он стал бредить.
— Что с вами, Мун? — взволнованно спросила она.
— Я… ухожу в мрак… я умираю…
В его глазах появилась печаль.
— Одно только… я всегда был бойцом. Я хотел бы умереть в бою. Последняя великая битва…