Архангелы Сталина
Шрифт:
С ответом я не торопился, так как в мою светлую голову пришла мысль. Я развернулся к корабельному особисту и на мгновение, только для него одного, предстал без маскировки. Как был, с крыльями за спиной и нимбом над головой. Бедняга упал на колени, и пополз в мою сторону, возобновив перекрещивание маузером.
— Ваше Сиятельство, я знал что Вы есть! И черти есть. А они в них не верят. Скажите им, Ваше Сиятельство.
Я обернулся к Кренкелю.
— Эрнст Теодорович, срочно в рубку. Радируйте в порт, пусть срочно присылают санитаров. У товарища Кандыбы помешательство. Видите, он принимает меня за генерала Раевского, героя войны 1812
Глава 4
Я весь мир исколесила, только ночью синей
Мне нигде так не скучалось, как в России.
Владимир Асмолов
Что сказать? Плавание наше всё-таки началось. Капитан занял своё законное место у штурвала, или как там оно называется, и приказал отдать швартовы. Интересно, кстати, какая сволочь взяла у Воронина швартовы? А потом началась скука. Хоть вой, на пару с таксом, что он с удовольствием проделывал, дождавшись, пока побольше народу ляжет спать.
Помнится в бытность мою декабристом, а послан я был в Северное общество для недопущения участия Пушкина в сём сомнительном предприятии, написал я как-то рассказ об удовольствиях на море. Но, то скорее было писано для произведения впечатления на дам, вздыхающих до обморока и роняющих слёзы на ландыши. М-да…. Пришлось потом на селенгинскую каторгу соглашаться, избегая настойчивых домогательств особо впечатлённых барышень. Правда и выбора у меня тогда не было. Закатали меня по второму разряду на пожизненное. А за особую умственность, когда по случаю собственной коронации Коля номер первый всем сроки до пятнашки скостил, меня из списков на амнистию собственноручно вычеркнул.
Да, но в те патриархальные времена и корабли были совсем другие. Сейчас что? Накушалась калоша угля, и прёт себе по мелкой волне, спокойно, важно и чинно. Как траурный лафет на генеральских похоронах. А где же, спрашиваю, романтика? Где мачты, которые превосходят высочайшие деревья? Где паруса, невидимые, будучи подобранными, и ужасные величиною, когда корабль взмахнёт ими невиданной птицей? И где, я вас спрашиваю, пушки в каждой каюте, в которые так удобно прячется дюжина цимлянского?
А люди какие были? Нынче разве что Воронин близко с ними стоит. С десяти лет определяли судьбу свою, с младых ногтей проводя навигации на качающейся под ногами палубе. Попались бы те люди Маяковскому, вот бы гвоздей наделал. Или из него бы сделали, что, скорее всего. Кто говорит, что это из Тихонова цитата? Это, который, Штирлица играл? Тоже на скобяные изделия пойдёт. Ибо суровые будни морские закаляют тело и душу, но не ожесточают их только супротив товарищей своих. Так и делят время в плавании между службой и дружбой. У нас тогда, со времени основания флота, дуэлей между флотскими не было ни одной. Сухопутных же, особенно штабных и лейб-гвардиозусов, дырявили с превеликим удовольствием. Пистолетом или шпагою, но изрядно проредили мы гарнизоны городов приморских.
Будучи в те поры офицером флота, побороздил я моря наши и чуждые достаточно. Гаага, Нант, Брест. А пребывая в пределах туманного Альбиона, стал невольно причиной расцвета поэтического таланта Байрона, ставившего Океан превыше человека. Результатом дуэли нашей стал мой неловкий выстрел, после которого лорд совершенно перестал интересоваться женщинами, и посвятил всё время своё творчеству.
Да…было время счастливое. А что сейчас мне остаётся? Смотреть на такса, облаивающего с высокого борта качающихся на волне тюленей, и, иногда, оборачивающегося на меня с укоризною, безмолвно обвиняя в отсутствии обещанных белых медведей. Вот гадство, опять я высоким штилем изъясняться изволил. Тьфу!
Я сидел и предавался скуке, изредка постреливая в чаек из презентованной боцманом ТОЗовской мелкашки. Слабое утешение для такса, уже настроившегося на медвежью охоту. А что ещё делать? И я стрелял. Достойное занятие для архангела, разработавшего метод ковровых бомбардировок, и успешно применившего его ещё в библейские времена. Вот тоже времена были нескучные. Но об этом лучше с Изей поговорить.
Мягкие шаги за спиной я услышал издалека, и, узнав походку Берии, повернулся к нему.
— Что ты подкрадываешься, Лаврентий Павлович? Как злой чечен на берег Терека. Тоже зарезать хочешь?
— Зачем? — невозмутимо ответил Лаврентий.
— Ну, не знаю. Может, должность мою занять захотел.
— Угу, — кивнул Берия, — синекуру нашёл. Мне и на своём месте хорошо. Опять же — диссертация у меня. А ты развлекаешься, Гавриил Родионович?
— Да какие тут развлечения. Видишь, со скуки чаек стреляю.
— Помнится, кое-кто любил ворон в парке стрелять.
— Точно не я это был. Или ты на что-то намекаешь, товарищ сталинский опричник?
Против ожидания, Лаврентий за опричника не обиделся. Наоборот, мне даже почудились за стёклами пенсне, пробежавшие быстро смешинки.
— Какие намёки, товарищ архангел? Я в курсе, что тебя там не было. — Лаврентий мечтательно закатил глаза к небу. — А зря.
Я не стал поддерживать запоздалые сожаления Берии. Не успели, так не успели. И кто же знал, что оно так повернётся? Вместо ответа я вскинул винтовку и выстрелил в ближайшую чайку. Но, к сожалению, промахнулся. Неправы те, кто считает чаек неприкаянными реинкарнациями утонувших моряков. Это, скорее, души утонувших засранцев, которые ни нам не нужны, ни, даже, вероятному противнику. Жирная, наглая птица прошлась над палубой на бреющем полёте, и лишь своевременный порыв ветра спас мою фуражку от гнусного поругания. А чайка, сделала вид, что она тут совершенно не причём, лениво взмахнула крыльями, и закружилась за кормой с стае таких же прожорливых гадин.
Берия проследил за чайкой взглядом и поморщился.
— Вот и тот любитель стрельбы по воронам, нагадил в стране и хотел смыться по-тихому. А вот почему, Гавриил Родионович, его церковь признала святым мучеником, а при моём имени попы даже в церкви матом ругаются? Ведь на самом деле всё наоборот получилось?
— Лаврентий Павлович, ты у нас уже пятьдесят с лишним лет? Должен уже привыкнуть, что наша организация не страдает конъюктурщиной и не гонится за количеством душ. Качество — вот наш критерий.
— О моём качестве, пожалуй, я и сам могу поспорить.
— Да не стоит прибедняться, не сирота казанская. Пользу своему народу принёс? Принёс. Пожалте к нам.
— Именно своему народу? — Уточнил Лаврентий.
— Народу, а не народности. Или ты не русский? Оборону страны ты крепил? Крепил. Экономику поднимал? Поднимал. Ядрён батон вот с Курчатовым сделали. А так, хоть будь ты сто раз пацифистом и вегетарианцем, но если живёшь тлёй кукурузной…. Хрен тебе, а не райские кущи!
Берия помолчал, усваивая информацию.