Архимаг
Шрифт:
Но затем, прежде чем Минолин Фей успела до конца осознать, что Ивоннель играет с ней при помощи магии, ей снова захотелось сжать свою маленькую дочь в объятиях.
– Ты должна убедиться в том, что Мать Биртин это понимает, – сказала девочка, и растерянная Минолин Фей не сразу сообразила, о чем идет речь.
– Понимает, что ты не желаешь зла ей и ее Дому? – Да. Ее Дому, то есть твоему.
– Нет, – возразила Минолин Фей, не подумав.
В тот же миг ее охватил тошнотворный ужас, и мысли ее смешались.
– Нет?
Теперь я принадлежу к Дому Бэнр, – пролепетала она.
– Но не Фей-Бранш?
– Бэнр! –
– И кому ты служишь, Минолин из Дома Бэнр?
– Верховной Ма… Минолин Фей вздрогнула, услышав собственный машинальный ответ; в разговорах с этой девочкой следовало быть осторожнее.
– Для всех я верная служанка Верховной Матери Бэнр, – попыталась она объяснить, используя титул без имени, пытаясь выиграть время, чтобы найти выход из положения.
– И как же ее зовут? – спросила коварная девочка.
Минолин Фей провела языком по внезапно пересохшим губам. Она почувствовала, что ее загнали в угол. Насколько ей было известно, Квентл пока еще пользовалась благосклонностью Ллос, и поэтому ей по закону принадлежал титул Верховной Матери Бэнр. Может быть, это злобное маленькое существо испытывает ее, а затем, если она ответит неверно, сообщит Квентл о ее кощунстве?
А может быть, Ивоннель уничтожит ее, если она заявит о своей преданности Квентл? Дочь Биртин Фей не питала никаких иллюзий относительно собственного ребенка. Несмотря на то что на вид Ивоннель была крошечной девочкой с ангельской внешностью, Минолин не сомневалась, что эта крошка, обладающая знаниями Ивоннель Вечной, с легкостью может превратить ее в прах.
– Иво… Верховная Ма… – начала она заплетающимся языком, и злобная девчонка издевательски ухмыльнулась. – Та, которую Госпожа Ллос сочтет достойной занимать пост Верховной Матери Мензоберранзана, – наконец торопливо пробормотала несчастная Минолин Фей.
– Твоя госпожа – Верховная Мать Квентл Бэнр, – сказала Ивоннель.
Со зловещей ухмылкой, которая была так характерна для нее и которая так пугала Минолин Фей, понимавшую, до какой степени коварна и хитра эта маленькая девочка, Ивоннель закончила:
– Пока что.
Глава 12
Голос древнего бога
Кэтти-бри опустилась на корточки возле черного камня и осторожно провела пальцами по алым линиям, испещрявшим поверхность подобно кровеносным сосудам. Там, под черной коркой, лава еще не остыла. Несмотря на защитное действие кольца, женщина чувствовала жар расплавленной породы, чувствовала могущество, заключенное внутри. У нее возникло ощущение, будто она прикоснулась к самому Предвечному, что эта «лужица» до сих пор связана с огненным существом, что в ней пульсирует энергия Предвечного, его мощь. Еще можно было ощутить угрозу катастрофы, которую замышляла огнедышащая тварь.
Женщина приложила ухо к камню и негромко позвала, а затем прислушалась к далекому голосу древнего создания.
Спустя некоторое время она открыла глаза, и ей стоило огромного труда сдержать изумленный возглас и унять сердцебиение: контакт с Предвечным ошеломил женщину ничуть не меньше, чем общение с богиней Миликки. Могущество, мудрость, сила этого существа показались ей безграничными. Подумать только, ведь большинство видит лишь его жестокость, первобытную ярость, считает его каким-то
Но нет! Кэтти-бри давно уже догадывалась об обратном. Сейчас она окончательно убедилась в том, что этот Предвечный – сверхъестественное разум ное существо, что он обладает энергией и магическими способностями, недоступными ее пониманию.
Но интерес ее от этого не угасал.
Женщина взяла обеими руками посох – серебристо-серую ветвь кипариса, увенчанную синим сапфиром, подняла его над еще горячей кучей остывающей лавы. Она почувствовала тесную связь с божественными силами, которая не была ей неприятна. Не думая о том, что делает, и даже не опасаясь, что уничтожит дар, принесенный из прекрасного сада ее юности, Кэтти-бри с силой ударила по камням нижним концом посоха. Посох пробил черную корку и угодил в горячую лаву. Продолжая погружать деревянную ветвь в алую расплавленную породу, женщина начала произносить странные магические слова, которые были ей незнакомы: «Дреос… коррахаг-кагайлт… тоитеан». Навстречу Кэтти-бри устремилась волна горячего воздуха, обжигавшего ей лицо, глаза, но она продолжала нажимать на посох до тех пор, пока в руках ее не осталась лишь синяя прозрачная сфера. Остальное погрузилось в лаву. Кожа на пальцах ее покраснела, несмотря на магическую защиту от жара, но это не останавливало ее…
«От чего не останавливало?» – спросила она себя. Она предположила, что от колдовства, хотя и не могла быть уверена в этом, – происходящее было выше ее понимания. Миликки дала ей этот посох, Киппер добавил свой волшебный сапфир, который ценил так высоко, и вот теперь она погрузила посох в «кровь» огненного Предвечного. Это не имело никакого смысла.
Кэтти-бри медленно подняла руку, потянула посох. Затем рискнула взяться за его середину второй рукой и поморщилась от боли – стекавшая по деревянной поверхности лава обожгла ее.
И почти в тот же миг синие завитки магии, земной и божественной, появились из ее рукавов, окутали ее руку целительным теплом, а посох окутали… она сама не знала, чем.
Она вытащила посох из кучи остывающей лавы и, отойдя в сторону, постучала им по каменному полу туннеля, чтобы стряхнуть остатки лавы.
Кэтти-бри пристально рассматривала зачарованное орудие, дар Миликки и Предвечного. Он больше не был ни светло-серым, ни серебристым, как прежде; он стал черным, и его покрывали светящиеся алые змейки. Сапфир тоже изменился и теперь горел зловещим алым светом. «Что же я наделала?!.» – в ужасе подумала Кэтти-бри.
И еще она чувствовала, что внутри посоха заключена безграничная энергия.
Но она даже представления не имела о том, как высвободить эту энергию и воспользоваться ею!
В то же время, рассматривая посох, женщина испугалась, что утратила нечто нечто драгоценное и прекрасное. Что же она наделала?
Кэтти-бри взглянула на черные камни, внутри которых была заключена лава. Темная корка уже остыла. Посох тоже остывал. К ее огромному облегчению, с исчезновением алого свечения посох и драгоценный камень приобрели прежний цвет и вид. Она поднесла предмет к глазам, крепко схватила его обеими руками. Она физически ощущала могущество, заключенное в нем.