Архивы драконов
Шрифт:
— Нет, мастер, — поспешно заверил Майкл.
— Прекрасно, тогда пойдем со мной.
— Прости, мастер, — кротко сказал целитель, но если бы моя жена могла сопровождать нас…
— Она будет держать себя в руках? — Астинус с сомнением глянул на женщину.
— Будет, будет. — Майкл кивнул Николь: — Убери меч, дорогая…
— Да вы все безумцы! — Девушка переводила взгляд с одного на другого.
Майкл быстро подмигнул:
— Старик шутит…
Николь медленно вложила клинок в ножны и посмотрела на Мэлакая, который безучастно сидел, так и не выпустив меча из рук. Они двинулись в глубь библиотеки, неторопливо переходя из зала в зал под аккомпанемент все нарастающего воя толпы, никак не наберущейся храбрости. Сквозь разбитое окно заползали клубы дыма, как зловещее предзнаменование…
Майкл шел будто во сне, не веря в реальность происходящего. Внутри библиотеки все было мирнее и тихо, как и сам Астинус. Иногда они замечали осторожно шмыгающих монахов с испуганными лицами и драгоценными томами в руках, которые под хмурым взглядом мастера замедляли шаг и спускали голову. Они прошли через общественные читальные залы, маленькую прихожую и, поднявшись на два лестничных пролета, перешли в рабочую секцию. Тут, за высокими столами, на табуретах сидели Эстетики, переписывая книги, как ужасный противовес творящемуся снаружи. Немногие прекратили работу и толпились у окон, разглядывая площадь…
— Что это значит? — прогремел Астинус. Монахи дернулись и испуганно бросились обратно, перья заскрипели усерднее. Астинус прошел мимо, глядя сверху на пергаменты, и внезапно остановился у одного стола:
— Тут пятно, Джоханн.
— Да, мастер… извините, мастер…
— Из-за чего возникла помарка?
— Я… я испугался, мастер. Умирать страшно…
— Если взялся за дело, делай аккуратно. Перепиши страницу.
— Да, мастер. — Эстетик убрал испорченный лист и достал чистый.
Он склонился над работой, но Майклу бросилось в глаза, что монах почти успокоился. „Если Астинус продолжает волноваться из-за пятен, значит, все в порядке“ — вот что он говорил себе. Целителю тоже хотелось в это верить, но пока он лишь убеждался, что хозяин библиотеки либо пьян, либо безумен, а может, и то и другое вместе.
Затем они шли через жилые кельи по узким извилистым коридорам.
— Моя комната, — произнес Астинус, входя в маленькое помещение, полностью заставленное книгами, в котором стоял стол с бумагами, стул, лампа, и больше ничего. — Я редко принимаю посетителей, но, учитывая события в городе, сделаю исключение. Ты, — указал он на Майкла, — можешь сесть на стул, а ты, девушка, стань у двери и ничего не трогай! Поняла? Вообще ничего! Я скоро вернусь.
— А куда ты идешь? — требовательно спросила Николь.
Астинус с застывшим лицом резко повернулся к ней.
— Мастер… — прибавила та более почтительным тоном.
— Вы искали Диски Мишакаль… — И Астинус закрыл за собой дверь.
— Наконец-то, — Майкл присел на стул, ощутив, как устал. — Скоро мы будем иметь ответы на все вопросы.
— Если проживем достаточно долго, чтобы прочитать их, — сердито сказала Николь. Она начала метаться по маленькой комнате, размахивая руками. — Этот старик выжил из ума! Он позволит погибнуть себе и монахам, а эта библиотека станет их общей могилой! Как только получим Диски, надо немедленно уходить, и пусть попробует остановить нас тогда…
— Николь! — испуганно сказал Майкл. — Посмотри… посмотри сюда…
— Чего еще? — Она прекратила метаться, пораженная его тоном. — Что?!
— Книга… она осталась лежать на столе открытой…
— Майкл, да нет времени сейчас читать книги!
— Николь, — прошептал целитель, — тут говорится о Лорде Соте…
— Что?! Да объясни же толком!
Майкл быстро пожирал текст глазами.
— Ну?
Целитель посмотрел на жену снизу вверх:
— Он убийца, Николь, и один из самых страшных… Тут все написано… Лорд Сот влюбился в прекрасную эльфийку, девственную жрицу… Он увез ее в Даргаардскую Башню и держал в плену, а затем убил первую жену, мешавшую его планам…
— Ложь… — прошептала Николь побелевшими губами. — Я не верю этому! Ни один истинный рыцарь не предал бы клятв подобным ужасным образом!
— Один это сделал! — прогремел рядом с ними мертвый голос.
Лорд Сот появился в комнате.
Майкл, задрожав, вскочил на ноги, а Николь развернулась к рыцарю, ее рука метнулась к мечу и тут же бессильно упала. Холод проклятого затопил комнату. Но огненные глаза Рыцаря Смерти смотрели не на них, а на книгу, лежавшую на столе.
— Тут рассказана моя история? — Закованная в сталь рука потянулась к страницам.
— Да, — вяло ответил Майкл, а Николь придвинулась ближе к нему.
— Поверни книгу так, чтобы я мог прочесть, — приказал Лорд Сот.
Майкл дрожащими руками двинул огромную книгу в сторону мертвого рыцаря. Сгустилась тьма, почти погасившая свет, только огонь ужасных глаз освещал страницы. Майкл и Николь прижались друг к другу, взявшись за руки.
— Ты действительно сделал все это? — тонким детским голосом спросила Николь. — Убивал невинных…
Огненные глаза Сота опалили ее сердце.
— Ради любви. Я сделал все это ради любви…
— Не ради любви! — Теплота рук Николь придала Майклу сил. — А из-за похоти и черного желания! Она — та эльфийка — ведь возненавидела тебя, когда ты украл ее?
— Она любила меня! — Кулаки Сота сжались, затем он продолжил чтение, и руки расслабились. — Она ненавидела… и молилась за меня. Ее молитвы услышали… Мне была дана возможность остановить Катаклизм, и когда я приехал в ваш замок, леди, той как раз направлялся в Истар…
Голос мертвеца был грустен и преисполнен сожаления и горя, от которого ныло сердце. Темнота окончательно сгустилась, не стало видно ничего, кроме пылающих глаз и их отражения в обугленной броне. Шум толпы отдалился, став лишь легким отголоском ветра.
— …И, как сказано тут, я сбился с пути… — Сот ткнул пальцем в страницу. — Но именно Паладайн заставил меня сделать это. Эльфийские жрицы, очарованные Королем-Жрецом, сказали мне, что любимая была неверна… а ее ребенок родился от другого. Раненная гордость жгла душу, сокрушая меня, и наконец, остановила. Я помчался обратно, обвиняя мою любимую… ложно обвиняя… Грянул Катаклизм… Мой замок пал… Она погибла в пожаре… Так же как и я… Но я не остался мертвым! — Доспехи Сота гневно лязгнули. — Я пробудился для вечного мучения и боли… Освободите меня! Жрец, ты же можешь! Ты должен… Ты — истинный жрец!