Архивы Дрездена: Кровавые ритуалы. Барабаны зомби
Шрифт:
– Да. Две женщины. Обе – славные души.
– Так-так, – сказал я. – Допустим, что это и правда было проклятие. Что заставляет вас думать, что оно нацелено на вас?
– Ничто другое их не связывает, – ответил Артуро. – Насколько мне известно, я единственное, что было у них общего.
Он выдвинул ящик и достал оттуда пару папок из плотной бумаги.
– Документы, – пояснил он. – Информация об их гибели. Томми сказал, вы могли бы помочь.
– Возможно, – кивнул я. – Но с чего кому-то насылать на вас проклятие?
– Студия, –
– Чего вы от меня ждете?
– Защиты, – ответил Артуро. – Я хочу, чтобы вы защитили на время съемок моих людей. Не хочу, чтобы с кем-нибудь случилось еще что-то.
Я нахмурился:
– Это может оказаться непростой задачей. Вам известно, кто мог бы желать вашего провала?
Артуро смерил меня хмурым взглядом и подошел к шкафу. Открыв дверцу, он достал с полки початую бутылку вина, зубами выдернул пробку и сделал большой глоток.
– Если бы я это знал, мне не пришлось бы нанимать детектива.
Я пожал плечами:
– Я чародей, а не предсказатель. Хоть предположения у вас есть? Кто угодно, заинтересованный в неудаче вашего предприятия?
– Люсиль, – подал голос Томас.
Артуро покосился на Томаса и насупился еще сильнее.
– Кто такая Люсиль? – поинтересовался я.
– Моя бывшая жена. Вторая, – ответил Артуро. – Люсиль Деларосса. Но она в этом не замешана.
– Откуда вы знаете? – спросил я.
– Она бы не стала, – буркнул он. – Я уверен.
– Почему?
Он покачал головой и уперся взглядом в свою бутылку:
– Люсиль… Ну, скажем так: я женился на ней не из-за ее ума.
– Не обязательно быть особенно сообразительным для враждебных действий, – возразил я, хотя сам вряд ли смог бы вспомнить кого-либо, занимающегося магией, но при этом лишенного мыслительных способностей. – Ладно. А еще кто-нибудь? Сколько там у вас еще бывших жен?
Артуро отмахнулся:
– Трисия не стала бы мешать съемкам.
– Почему? – спросил я.
– Она исполняет главную роль.
Томас застонал:
– Господи, Артуро…
Тот поморщился:
– У меня не было выбора. У нее на руках действующий контракт. Она бы меня в порошок стерла в суде, не возьми я ее на роль.
– Скажите, а четвертая бывшая жена имеется? Трех я худо-бедно еще запомню. Если их больше, мне придется записывать.
– Пока нет, – буркнул Артуро. – Я холост. Так что три.
– Ну что ж, и на том спасибо, – сказал я. – Послушайте, если только тот, кто насылает проклятие, не устроит чего-нибудь у меня перед носом, я не слишком-то много могу сделать. Мы называем проклятия типа сглаза энтропийными, и выследить их другими способами практически невозможно.
– Моих людей необходимо защитить от малоккио, – заявил Артуро. – Вы можете это сделать?
– Если я буду рядом, когда это случится, – да.
– Сколько это будет стоить? –
– Семьдесят пять в час плюс накладные расходы. Тысячу вперед.
Артуро даже не моргнул:
– Заметано. Съемки начинаются завтра в девять утра.
– Я должен находиться поблизости. По возможности в пределах видимости, – сказал я. – И чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше.
– Верно, – согласился Томас. – Ему необходима легенда. Если он просто станет торчать на виду, нехороший парень спокойненько дождется, пока он уйдет или в туалет выйдет.
Артуро кивнул.
– Микрофон, – сказал он.
– Что?
– Вы можете держать микрофон, – пояснил Томас.
– Не уверен, что это удачная идея, – заметил я. – Моя магия неважно взаимодействует с техникой. С электроникой в особенности.
Артуро раздраженно поморщился:
– Отлично. Съемочный ассистент.
Откуда-то из его штанов послышалось жизнерадостное чириканье, он достал из кармана мобильник и, негромко говоря что-то, отошел в противоположный угол комнаты.
– Съемочный ассистент? – спросил я. – Что это?
– Посыльный, – ответил Томас. – Мальчик на побегушках.
Он вдруг порывисто встал.
В кабинет постучали. Дверь открылась, пропуская в кабинет девушку, – она выглядела настолько юной, что ей, пожалуй, отказались бы продать спиртное. Темноволосая, темноглазая, роста чуть выше среднего, одетая в белый пушистый свитер и короткую черную юбку, она производила ошеломительное впечатление даже по сравнению с очень и очень породистой публикой там, в гостиной. Конечно, в последний раз, когда я ее видел, всю одежду ее составляла красная упаковочная ленточка, повязанная на манер галстука, так что, возможно, я не совсем объективен.
– Жюстина, – произнес Томас, и в голосе его явственно послышалось облегчение сродни тому, которое испытывают моряки при крике «земля!», раздавшемся с мачты.
Он шагнул к девушке, обнял ее и поцеловал.
Щеки у Жюстины порозовели, и она издала тихий задыхающийся смешок, а потом слилась с ним в поцелуе – таком, словно, кроме него, в мире ничего больше не существовало.
Дремавший у меня на руках щен пошевелился, открыл глаза, уставился на Томаса и негромко, но явно неодобрительно зарычал.
Поцелуй продлился не то чтобы очень долго, но, когда губы их оторвались друг от друга, она раскраснелась, и я заметил, как бьется жилка у нее на горле. В лице ее я не увидел ничего, кроме страсти – открытой, необузданной. Огонь ее взгляда испепелил бы меня, наверное, на месте, окажись я к ней ближе на пару футов. Какое-то мгновение мне казалось, что она повалит Томаса на ковер прямо здесь и сейчас, не сходя с места.
Вместо этого Томас повернул ее к себе спиной, легонько прижав руками к своему телу. Он чуть побледнел, а серые глаза посветлели. Секунду он прижимался щекой к ее волосам.