Аристо без смерти
Шрифт:
— Не украшения… Обереги.
— Интересно. Значит в твоём мире тоже была магия?
— Нет. Магии не было. Но некоторые в неё всё равно верили. Меня спрашивали как я умудряюсь не умирать, не знал что ответить, вот и придумал байку про обереги, которые от пуль защищают. И все конечно захотели себе такие же. Кому-то из них повезло чудом выжить, и они начали все рассказывать, что обереги и правда работают.
— А те кто не выжили?
— А те ничего не рассказывали. Так
Я начал освобождать выход из тайной комнаты.
— Хорошо. Я буду ждать.
Глава четырнадцатая. Охранка уже близко
Первые лучи уже пробивались в окно, когда вернулся в комнату. Рыжий не спал, дожидался, и даже обрадовался, когда увидел. Ложиться спать уже не было смысла, я только сменил одежду, запасной костюм реквизировал у Донникова, моя форма всё равно превратилась в окровавленные тряпки, которые теперь придётся как-то уничтожить. У Хренова есть печка, придётся сходить к нему и уничтожить улики. Хорошо что в комнате нашёлся холщовый мешок, Сталина или Донникова, неважно. Осталось только принять душ и, игнорируя любопытные взгляды и острожные расспросы соседа пойти на завтрак.
Сегодня подали глазунью на сале, после ночных приключений аппетит разыгрался, так что в тарелку я закинул целый десяток яиц, прихватил половину каравая хлеба и начал вдумчиво всё это пожирать, не обращая внимания на галдёж. Аристо опять пытались отвоевать жизненное пространство, люди Кабана были с этим несогласны, всё шло к неизбежной драке, в общем привычный мирный пейзаж. Когда ругань стала уже совсем громкой, а я прикончил половину завтрака, спорящих грубо прервали. В центр столовой влетел настоящий огненный шар, спорщики как молнии разлетелись по углам, а на балконе, где вчера стоял Снегов, красовалась женщина. Горелова, и она явно не в настроении (а бывает она вообще в хорошем настроении?).
— Вы галдите как неотёсанное мужичьё. — в голосе магички было столько же ледяного презрения, как и во взгляде. — Вас разбаловали. Мужчины слишком добры к дуракам, когда видят в них отражение собственной тупости. Но сейчас вам придётся научиться себя вести. Сообщаю вам, что архимаг Огородничий отбыл на неизвестный срок в Столицу, а столь любимый вами Снегов без предупреждения покинул стены Академии, должно быть испугавшись ответственности. Так что теперь я возглавляю Академию, и за то время, что она в моих руках, я не допущу никаких беспорядков. Завтрак окончен, занятия сегодня начнутся раньше и закончатся позже.
Студенты побросали ложки и послушно пошли к выходу, я быстро прикончил свою порцию и присоединился к последним выходящим. Донни ждал в коридоре, прислонившись к стенке, и проводил меня до кабинета. Сегодня зачитывали историю, я прислушался было, надеясь узнать что-то о загадочном Рашимиле или на худой конец выяснить международную обстановку, но разговор шёл про какие-то племена с непроизносимыми названиями, которые жили в незапамятные времена, так что я быстро потерял нить рассказа, как и всякий интерес к нему, и погрузился в насущные мысли.
Главный, можно сказать вечный вопрос: «Что делать?». Конечно можно просто подождать пока кукла сама всё придумает, но нет ничего хуже, чем просто ждать. Да и не факт что она чудом решит все проблемы, чай не в сказку попал. Заняться устранением Гореловой? Цель конечно достойная, но не главная. Ещё сестрёнка. Ей нужны деньги. Да и мне не помешают. Как минимум нужно прикупить запасной одежды, она на мне в последнее время долго не держится. И раздобыть какое-нибудь оружие. Конечно лучшее оружие кулаки, и они всегда при мне, но как минимум пригодится нож, чтобы удобнее было сердца магов из груди вырывать.
Итак, проблема обрела ясные очертания — добыть денег, желательно побольше. Вариант с работой отметаем сразу как противоестественный. Можно показать Бериевой добытое письмо и, как заправский альфонс, вытянуть деньжат у прекрасной суженой. Проблема в том, что я не знаю как выйти с ней на контакт. Есть Волшебный Лес, дары которого можно выгодно сбыть. Благо аптеку, которую Хренов присоветовал Ходуновой, я тоже видел и запомнил. Вот только в местной ботанике я тоже не очень. Надо исправлять пробелы в образовании, тем более что и книгу подходящую в руках держал. Опять же, дело не быстрое.
Остаётся последний, самый быстрый и надёжный вариант — мародёрство. Раз уж Снегова я прибил, надо бы его ещё и ограбить, наверняка этот гад хранил в комнате кубышку на чёрный день. И тревожный чемоданчик, вон, Горелова даже не удивилась что он исчез. Надо бы нанести визит.
За размышлениями я досидел до конца занятий… Ну как досидел, ближе к середине неплохо вздремнул и проснулся только когда студенты пошли на выход. Остаток дня потратил с пользой. Сначала отнёс окровавленные вещи в избушку Хренова. Там, многозначительно перемигнувшись с великаном, уничтожил доказательства вины. Потом была качалочка, где Кабан отчитался о ночном рейде. Пошумели знатно. Несколько аристо из благородных, которые оказались посмелее собратьев и вышли разобраться с «байстрюками», на личном опыте узнали что такое власть большинства. Их побили (Кабан божился, что никого не покалечили, а так, слегка вломили для острастки) и закинули обратно в комнаты. Закончилось выступление тем, что в коридор влетела разъярённая Горелова в ночной рубашке и начала поливать всех огнём и матами. Кабану, который возглавлял народные массы, опалило брови, а лицо пылало ярко-красным загаром, благо магичка хоть и вышла из себя, всё же не стала жечь молодняк напалмом. Ну, зато понятно с чего она сегодня не в настроении.
На ужин подали пустую гречку и чёрный хлеб, а вот и репрессии начались. Ну, посмотрим как плохая кормёжка предотвратит намечающийся бунт, это ведь всегда срабатывает. Или это я один возмущаюсь, потому что быстро привык к хорошему питанию?
Закончив с ужином, я собрался было в комнату чтобы вздремнуть перед вылазкой, но тут где-то в глубине поднялась тревога. Я насторожился. Ходунова, как-то слишком быстро и нервно шла к выходу. Я немного задержался, пропустив впереди стаю студентов, и пошёл за ней не привлекая внимания. В конце коридора Элен, Донников уже поведал как её зовут, разговаривала с двумя типами в штатском. Остановиться и подслушать значит выдать себя, так что я как мог медленно прошёл мимо, боковым зрением оценивая визитёров.