Аристократ на отдыхе. Том 2
Шрифт:
В аномалии Боли не было ничего, кроме боли и пепла.
Пепел толстым, мягким ковром лежал на земле и скрадывал мои шаги — ноги погружались в него чуть ли не по колено. Пепел медленно кружился в воздухе — то ли он падал с неба, то ли взлетал с земли, подхваченный заунывно стонущим ветром. Я задрал голову и посмотрел наверх. Надо мной неподвижно висели пепельно-серые тучи. Тогда я из любопытства разгреб сапогом пепел под ногами, и обнаружил, что земля тоже состоит из плотного
Боль воткнулась в меня сразу, как только я прошел через портал. Как будто в сердце загнали тупую медную иглу, покрытую ядовито-зеленой пленкой купороса. И теперь купорос медленно растворялся в крови, отравляя душу.
— Это наваждение, — вслух сказал я. — Морок, который наслал на меня проклятый менталист. Скоро я до него доберусь, и он крепко пожалеет о том, что магия выволокла его поганую сущность из специального ада для демонов.
Кружащийся пепел заглушил мой голос.
Я криво ухмыльнулся и пошел вперед.
Ни единый след не пересекал бесконечную пепельную равнину. Ни один демон не попался мне навстречу — а я так хотел хоть на время приглушить боль злостью хорошей драки.
Я обернулся, и увидел, что мои собственные следы тоже затягивает пеплом. Вот несколько отпечатков, чуть дальше — пара бесформенных ямок на пепле, и все.
Огромные бархатистые хлопья танцевали вокруг меня, как печальные призраки.
— Мы и есть призраки, — подтвердил сбоку знакомый голос.
Я повернул голову — рядом шел мой отец. Совсем старый — седые, как снег, волосы припорошены серым пеплом, спина согнута, лицо в глубоких морщинах.
— Мы с мамой каждый день вспоминаем о тебе, сынок, — сказал отец.
Он отставал от меня, и я невольно пошел чуть медленнее. Я помнил отца сильным и суровым мужчиной, а теперь передо мной был глубокий старик. Жалость сдавила горло,
каждый вдох давался с трудом.
— Когда ты исчез, мама так плакала, — проскрипел старик. — Она не простила мне, что я отдал тебя в Орден.
Отец сгорбился еще сильнее — как будто вина давила на него тяжелой безжалостной ладонью.
— Никита, это морок! — предупредил меня Умник. — Здесь никого нет, кроме тебя.
— Я знаю, Умник, — хрипло ответил я. — Спасибо!
Но не удержался и спросил отца:
— А Сережка? Что с ним?
— Он с нами, — ответил отец. — Мы тебя ждем. Идем!
Отец взял меня за руку — как никогда не делал даже в детстве. Я почувствовал на своем запястье холодные пальцы.
И отдернул руку.
Сгорбленная фигура отца рассыпалась хлопьями пепла. Они улетели прочь, а боль в сердце усилилась в тысячу раз.
Я стиснул зубы и пошел дальше.
Призраки являлись один за другим. Сначала появилась Маруся — ее лицо было синим от яда.
— Если
Потом из пепла возник ее убийца — француз Жак.
— Ты так и не навестил моих родителей? — спросил он.
И пошел с другой стороны.
Прямо передо мной хлопья пепла закружились в легком вихре, и я увидел Илью.
— Опять от тебя проблемы, Барон, — жестко сказал он. — Навел ищеек Орлова на наш след.
Илья стоял у меня на дороге, и я не стал его обходить. Прошел прямо насквозь, и даже не оглянулся. Я знал, что за спиной увижу только пепел.
Вот она — магия Боли. Демоны, хреново-то как!
— Циклоп! — позвал я. — Сыграем? Я уступлю тебе первый ход.
— Я не хочу с тобой играть! — прорычал демон Огня. — Ты меня убил!
— И меня! — прогрохотал Киловольт.
— И меня! — прошамкал Живчик.
— Умник, а ты что скажешь? — зло поинтересовался я.
— Это морок, Никита, — ответил Умник. — Только морок. Но… мне тоже трудно. Нам всем трудно его терпеть.
— Держитесь, парни, — просто сказал я. — Осталось совсем немного. Эта тварь где-то рядом.
Я медленно втянул в себя воздух и так же медленно выдохнул.
— Держимся! — рыкнул Циклоп. — Меня ему не взять.
— И меня! — пробулькал Ксантипп. — Никита, у тебя коньяка нет?
Да, я бы тоже сейчас не отказался от хорошего глотка. Надо носить с собой фляжку — на такой вот случай.
Вдох.
Шаг.
Выдох.
Шаг.
— Никита!
Веселый голос Проныры ворвался в мое сознание как глоток свежего воздуха.
— Проныра! — обрадовался я. — Ты где?
— У портала. Никита, я не могу войти! Позови меня!
— Сейчас!
Я щелкнул пальцами. И почувствовал, что сущность маленького демона вернулась.
— Ну, у вас и мрачняк! — бодро сказал Проныра. — Никита, я займусь ребятами! Убей гада, не отвлекайся на нас!
Я почувствовал, что на душе у меня стало легче. И боль, сжимавшая сердце, немного ослабила хватку.
— Спасибо, Проныра! Где ты был?
— Я такое видел — ты удивишься, Никита! Потом расскажу!
И Проныра принялся тормошить приунывших демонов.
— Эй, Циклоп! Сыграем в загадки? Умник, хочешь — я попрошу Никиту, чтобы воплотил тебя в гусеницу? Он меня как-то сделал гусеницей, чтобы я пролез через замочную скважину в комнату к одному Одержимому. Я следил за ним неделю и объел все цветы на подоконнике. Знаешь, как было вкусно?
Я почувствовал, что на моих губах появилась улыбка. А Проныра не унимался:
— Лампочка, ты чего такой тусклый? Свети сильнее — будешь нашим солнцем! Разгоним внутреннюю тьму!
Это он Киловольта лампочкой назвал? Ну, Проныра!