Аристократы улиц 2
Шрифт:
— То есть, как ты и сказал, вместе с тобой в гвардии осталось десять бойцов, — сказал я.
— Так точно, — угрюмо кивнул Зар. — Если позволите, нам надо срочно восполнить силы. Или вы уверены, что на этом всё закончится?
— Уверенности нет, — мотнул головой я. — Как закончишь здесь, отправляйся к Сергею Рылину…
— Так он здесь. Точнее, вон там, возле домов.
Я пригляделся и увидел, что на окраинах собралась толпа зевак. Несколько конных городовых не давали им подойти ближе к полю боя.
— В общем, скажи, что нам требуются новобранцы. Может, кто-нибудь из полицейских захочет вступить. Простым мужикам тоже будем рады. Можешь намекнуть, что война, скорее всего, закончится.
— Понял, ваше благородие. Разрешите продолжить доклад?
Я кивнул.
— Из спецотряда противника трое остались в живых. Двоим удалось уйти, одного задержали. Это их командир, майор Нагорный.
— Правда? Обращайтесь с ним достойно. Передайте, что я огорчён его решением использовать безоружных пленников. И что я был о нём лучшего мнения.
— Так точно, — ответил Лучезар. — Мы захватили много оружия, в том числе снайперскую маговинтовку, два автоматических гранатомёта, пулемёт и автоматы новейшей модели. Ну, плюс броня, амулеты, и разное по мелочи. Но главное — машина спецназа.
— Машина? — переспросил я.
— Да это не просто машина, артефакт на колёсах. Там столько всего напихано, я даже разбираться не стал. Судя по всему, враги приехали на двух автомобилях, но выжившие укатили на одном. Горожане говорят, один из них был ранен, второй на себе его тащил.
— Понятно. Что ж, такой автомобиль нам пригодится. Если получится оставить его себе… Это всё, Лучезар?
— Вроде бы, ваше благородие.
— Хорошо, — сказал я и, подумав, добавил: — Отправь Бориса к Милославе. Скажи, что я доверяю ей написать заметку о нашей победе. Пусть типография выпустит очередной номер «Дальнегранского глашатая». А ещё попроси Рылина, пусть он организует мне встречу с горожанами. Я тоже хочу произнести перед ними речь.
— Будет сделано, господин, — Лучезар приложил руку к козырьку и отправился выполнять поручения.
Я вернулся в дом. Чувствовалось, как здесь стало пусто без Добрана. Домовой ведь не просто помогал наводить чистоту и уют. Он поддерживал особую магическую ауру, которая восполняла силы и в целом благотворно влияла на психику.
Я всю жизнь прожил рядом с Добранычем и только теперь осознал, как же хорошо было с ним и как плохо теперь без него.
К счастью, уничтожить домового не так просто. Он был изгнан лишь временно и обязательно вернётся. Слишком крепка его связь с нашей семьёй.
Белослава уснула прямо на кресле в гостиной. С разрешения мамы Яромир взял её на руки и отнёс в спальню. Бела не то что не проснулась, вообще никак не отреагировала.
Да уж, моим женщинам тоже пришлось несладко. Они потратили много энергии, помогая Добранычу, и получили мощный удар по духовным телам.
Мама, несмотря на своё состояние, принялась наводить в доме порядок. Не сама, конечно. Она вызвала слуг, чтобы те убрали осколки выбитых окон и починили дверь.
Я бы предпочёл, чтобы мама тоже отдохнула, но не стал ей мешать. Нам всем надо разобраться с последствиями ночного сражения, каждому по-своему. Для отдыха ещё найдётся время.
Скинув запачканный кровью мундир, я переоделся в домашнюю одежду и направился в кабинет. По дороге выпросил у Яромира бодрящего зелья — того самого, со вкусом грязных носков.
Терпеть его не могу, но позволить себе сон пока что тоже не могу.
Запершись в кабинете, я сел за стол и вытащил телевокс. Настала пора связаться с Авдеем. Который, как я был уверен, находится в плену.
Он ответил далеко не сразу — пришлось отправить четыре вызова подряд, прежде чем из артефакта раздался его хриплый голос:
— Здравы будьте, ваше благородие.
Снова этот тайный шифр. «Здравы будьте». Молодец, Авдей, предупреждает меня о том, что разговор слышит кто-то ещё.
— Здравствуй. Я хочу, чтобы ты снова отправил графу Бехтееву предложение о переговорах.
Авдей откашлялся и громко шмыгнул носом, а потом спросил:
— Думаете, согласится, ваше благородие?
— Его сын Пётр передаёт, что по доброй воле просит графа встретиться со мной. От меня же можешь сообщить, что я желаю прекратить кровопролитие и найти компромисс, который устроит обоих. Понял?
— Кхе-кхе. Да, понял.
— Ты всё болеешь? Где тебя держат?
— Держат? — испуганно спросил Авдей. — Что вы имеете в виду, ваше…
— Хватит ломать комедию, — перебил я. — Понятно ведь, что ты в плену. С тобой хорошо обращаются?
Помолчав, собеседник сказал:
— Нормально. Только в подвале держат. Холодно здесь.
— Господа тюремщики, — сказал я, зная, что они меня слышат. Ведь у вокса есть только громкая связь. — Я прошу предоставить моему человеку лекаря и перевести в нормальную комнату. Он не военный, не несёт угрозы и не собирается сбегать. Я с пленниками обращаюсь достойно. Меня услышали?
Телевокс какое-то время издавал лишь тишину, а потом раздался чей-то грубый голос:
— Услышали, барон. Просьбу о переговорах его сиятельству передадим лично.
— Это не просьба, а приглашение к диалогу. На личной встрече. Понимаете разницу?
Снова тишина, так что я был вынужден уточнить:
— Это вопрос, уважаемый. С кем я вообще говорю?
— Гвардеец его сиятельства графа Бехтеева, — решил не представляться незнакомец. — Да, я понимаю разницу. Передам приглашение.