Аркадий Аверченко
Шрифт:
Шум вокруг столика стоит невообразимый. Голос Радакова слышен чуть ли не до выхода.
Художники, между тем, в балагурстве и празднословии обсуждают темы и рисунки для следующего номера, поэты и прозаики выслушивают „проказы“ батьки… Совершенно незаметно, шутя, составляется номер. Каждый знает, что ему нужно подготовить к четвергу.
Красный вскользь сообщает о том, что едет в Харьков в кабаре „Голубой Глаз“.
Батька высказывает соображение:
— Значит, харьковцы увидят бревно в своем „глазу“…
И оба чокаются ликером.
Прибывает публика после спектаклей. Разговор в зале становится общим.
Декадентский поэт читает свои новые стихи и заканчивает:
Мои стихи уйдут в века…Сатириконский батька и тут добродушно кивает головой, но поправляет декадента-приятеля:
Твои стихи уйдут в века, — Сказал ты это молодецки. Но эти самые „W. К.“ Пиши ты все же по-немецки [35] .35
Комический эффект основан на фонетической игре: «ве — ка» — «W. К.» (ватерклозет).
В интимном кружке на участников иногда нападает „стих“ Козьмы Пруткова, и тогда сверкают оригинальные афоризмы и блестки остроумия, на что особенно щедр сатириконский батька.
Храни заветы старины — Носи со штрипками штаны… —советует он В. К-ву, сидящему в слишком коротких брюках.
Дает общее наставление, смеется глазами, но, как истый хохол-юморист, имея совершенно серьезное лицо:
Когда тебе безмерно любы Литавры, лавры и почет — Ты вынь глаза, возьми их в зубы И плавно двигайся вперед…Вася Регинин сентенциозно замечает:
Наплюй на жизнь слепых кротов, Люби изломы линий, Люби игру живых цветов, А между ними „Синий“ [36] …Гасят люстры и лампионы, но никто еще не хочет уходить по домам. Все медлят. Нужны усиленные просьбы самого Ивана Сергеевича, и только напоминание о том, что официанты устали и барышни за буфетом падают от усталости, заставляют юмористов, беллетристов и поэтов подняться с насиженных мест.
36
«Синий журнал», редактором которого был Василий Регинин.
На дворе бурлит вьюга. За снегом холодно мигают фонари. Несколько извозчиков и моторов нагружаются к Ходотову. Богема собирается куда-то на Фонтанку в чайную варить свежую уху с поплавка, остальные мирно разъезжаются по домам.
Сатириконцы с несмолкаемым хохотом
Забавный эпизод из «венской» жизни вспоминал литератор Е. И. Вашков в рукописи «Литературные брызги», до сих пор не опубликованной [37] . Однажды разговор в компании перешел на тему, что легче писать — стихи или прозу. Поспорили Аверченко и поэт Александр Рославлев, колоссального роста и колоссальной же толщины человек, который часто повторял: «Я в литературу животом пройду».
— Прозу каждый отходник может писать! — заявил Рославлев.
37
РГАЛИ. Ф. 90. Оп. 1. Д. 28. Л. 79–80.
— А стихи, — продолжил Аверченко, — даже Рославлев! Подумаешь, трудность какая — сочинять рифмованную дребедень!
— Попробуй, сочини!
— Изволь!
Аверченко тут же на скатерти написал: «Возле сена спит собака, утомленная от дел, стережет его, однако, чтобы Р о славлев не съел!» Все засмеялись, а Рославлев, пощипывая козлиную бородку, произнес:
— Глупо! Да это стихотворение и не кончено. Конец вот такой. «А Аверченко во мраке точно уж пополз под стог, к удивлению собаки слопал сена целый клок!»
— Вы, так называемые поэты, — продолжил Аверченко, — напоминаете мне простых наборщиков, только в кассе перед вами лежат не отдельные буквы, а готовые, захватанные многочисленными руками рифмы. Написал, например, «стол», и уже пальцы тянутся к готовому «пол», «весна» — «луна». В стихах должна быть виртуозность… Вот я вам сейчас задам рифму, так вы у меня зачихаете! Предлагаю гонорар — за каждую строчку — рюмку коньяку… Только я уверен, никто из вас и не понюхает этого коньяку…
— Ну, говори, — нетерпеливо перебил Рославлев, которому очень хотелось доказать свою виртуозность.
— Ну-с! Приготовляйтесь чихать, — произнес Аверченко, — вот вам слово — «прихоть».
— Чепуха! — уверенно сказал Рославлев. — Сейчас будет готово, а ты готовь коньяк.
Все наклонились над листами бумаги, придумывая рифмы.
— Есть! — весело воскликнул Рославлев и прочел:
У Кузьмы такая прихоть, Если он напьется пьян, То начнет по шее «быхать» Всех своих односельчан.Все с большим изумлением взглянули на торжествующего автора.
— А что же это за такое слово «быхать»? — спросил Аверченко. — Это, собственно, на каком же языке?
— Как на каком? — в свою очередь удивился Рославлев. — Конечно, на русском! Ты не слыхал такого слова?
— Не слыхал! И уверен, что никто не слыхал… Нет такого слова.
— Есть! — уверенно отрезал Рославлев. — Если ты не знаешь, то это еще ничего не значит! Мало ли ты чего не знаешь, ты вот, например, алгебры не знаешь, а алгебра все-таки существует! Открой словарь Даля, и ты там это слово найдешь.