Арканмирр
Шрифт:
Слова значат многое. Но — только тогда, когда есть тот, кто может понять их. С Древними же говорить бесполезно. Дело не в том, что Они жестоки, безжалостны и полностью эгоистичны. Дело даже не в Их извращенном образе мышления. Просто Они — другие. Чужие этому миру, чужие его обитателям. С Ними пытались говорить, и беседы те обычно заканчивались печально.
Пришло время для разговора на ином, общедоступном наречии…
Одновременно с приходом этой мысли в ушах Фрейи прозвучало пение трубы Исрафаэля. Уступая Гьяллархорну в громкости, труба архангела превосходила рог Хеймдалля по глубине звучания. Владычица Готланда, как и ее родичи-Асы, не относилась к Белому Богу с особой симпатией. Однако
Искательница подала сигнал общего сбора. Все уцелевшие Властители, она знала, делают то же самое. Как и все Игроки.
Легионы Преисподней, копившиеся тысячелетиями; армады чудищ из Внешних Миров, этого зверинца, смешанного с клоакой худших городских трущоб; отборные отряды наемников, поколениями идущих к самой великой битве за всю историю мироздания; избранники-смертные, ободренные обещаниями своих покровителей исполнить все их желания после победы в этом бою…
— Мы готовы, — ответил за всех Фрит Ледяной Туман.
Троица готландских Героев уже собрала свои личные дружины, каждая из которых стоила небольшой армии, и ждала распоряжений. Хотя и так понятно, что сигнал Исрафаэля дошел и до них: глаза Героев напоминали сейчас искры того огня, который выделяет эту породу из общей массы смертных.
— Вперед, — сказала Фрейя, открывая Эфирные Врата.
Ад распахнул свои врата. На битву, Духи Зла! Рассвет сегодня над землей взойдет в последний раз! Мрак встал железною стеной. Семь Легионов Тьмы, Алтарь Священный взяв в кольцо, ждут знака Сатаны. Горит земля, горят вода и воздух в небесах — Единая судьба у всех, кто вышел против нас! Драконы! Молнии и страх гоните пред собой, Двойным смятением сметая хилый Белый строй! Одним ударом — наповал. Рази, о Черный Меч! Не отступать! За нами — ад, и нас не одолеть!Криво усмехнувшись, он отложил перо и повернулся к распахнутому окну. Воды Ведьминой Гавани, впервые за всю историю существования Преисподней, были потревожены: спящий на дне океана Левиафан пробуждался. У Воинства Света незавидные шансы, если театр военных действий будет бассейном.
Он был один в этом уголке ада. Роковой Замок, Дрожащие Подземелья Плутонии и Волчий Камень опустели: монстры, демоны и механические игрушки вероятного будущего (которое никогда уже не наступит) были включены в Легионы Преисподней. Первый же Легион составили те, кто ухитрился выдержать все испытания Ведьминой Гавани и ее сумасшедших хозяев до конца; сия награда, надо признать, полностью соответствовала достижению. А сами хозяева, исключенные из Дома Звезды «за расточительность, неразумную мстительность и недостойный истинных Игроков садизм», оказались в штрафном дивизионе под началом Железного Дьявола — тот обещал показать неудачникам, что такое настоящий садизм…
Поднявшись со стула, он пересек комнату и подошел к треножнику с настроенным на равнину Мегиддо хрустальным шаром-передатчиком. Прозрачная сфера передавала картину, не совсем похожую на описанную им в только что составленном стихотворении.
Боевые порядки Ада и Небес — или, как предпочитают их называть, Тьмы и Света — выстроились в две линии, от горизонта к горизонту. В реальности равнина Мегиддо не была столь уж большой (максимум миль двести); кроме того, за последние столетия климатические изменения превратили эту область Земли в пышущую жаром пустыню. В колдовском шаре, однако, отражалась степь, поросшая скудной бурой травой — такой она была более двух тысяч лет назад. Имелось и несколько других, на первый взгляд не столь существенных отличий…
Только несколько минут спустя он понял то, что должно было броситься в глаза сразу же. Оба Воинства не стремились начинать бой! Они, казалось, чего-то ждали, причем явно не сигнала к атаке, ибо стояли так, словно находились на параде. Или в почетном карауле.
Парад? Почетный караул? Это же Армагеддон, конец света (и тьмы) — а они продолжают свой идиотский театр! Режиссера на них нет…
А впрочем, вот Он, режиссер. Собственной персоной. Думает, будто личина Йохана Неукротимого Ему к лицу (тавтология, ну да ладно — корректировку текста можно отложить на потом). Идет между живыми стенами Тьмы и Света, обнажая мечи…
Вот гад! Заранее удалил из общего сценария лист с этой сценой, а сам играет как по нотам!
Ему оставалось лишь смотреть на то, как крутящиеся вихри мифрила, адаманита и энергии Космоса уничтожают возникающих в смертельном коридоре Тьмы и Света Древних, пораженных подобным развитием событий не менее его самого. И как Он мог наделить Свою аватару [Avatara (санскр.) — смертное воплощение божества] противоречащей Его же Кодексу способностью манипулировать Силами?..
Финал был предопределен, как теперь он понимал, задолго до начала битвы. Но КАК Он, при всех Его способностях, смог дать смертному — будь он хоть сто раз Героем — возможность уничтожить тех, с кем не смогли покончить даже Старшие Лорды? Как Он мог подарить Своей Фигуре то, чем сам не обладал?
Старый вопрос, затронутый еще в Каббале: способен ли всемогущий Господь Бог сотворить камень, который он не в силах поднять?
(Верный ответ заключен, как всегда, в самом вопросе. Точнее, в слове «всемогущий». Ибо Бог всемогущ лишь тогда, когда Он — Единственный. А даже в той традиции, которая считает Единственным так называемого Белого Бога, упоминается о миллионах и миллиардах людей, в точности подобных своему Создателю, который, как ни крути, является тем же самым Господом Богом. И значит, не Единственным. А как следствие, и не всемогущим…
Но лучшим доказательством является слово одного из тех, чей авторитет весом и для верующих в единственность Бога, и для отрицающих это. Ответ его был: «Да, и этот камень — человек».)
— С Древними покончено, — сказал я, вытирая с лица пот, смешанный со слизью и кровью, частично — моей. — Это завершает Армагеддон? Вселенная теперь вне опасности…
— И что же, все эти славные солдаты явились сюда напрасно?
Эти слова были произнесены на разных языках и разными голосами. Объединяло их одно: все говорившие принадлежали к тем, кто должен был возглавить Армагеддон. Генералитет… Я мысленно высказал пару не самых приятных пожеланий в адрес этих «вояк», и, окажись мое стремление хоть на толику серьезнее, так бы и произошло. Увы, победу одержал здравый смысл.
Я высказал иное желание, затем попытался повернуться так, чтобы мои слова были обращены сразу к двум сторонам, и заговорил.
Вряд ли эта речь будет когда-либо отнесена к шедеврам красноречия и риторики. Хотя… история обладает замечательнейшим свойством превращать в подобные шедевры любую белиберду, если высказана она была в нужном месте и в нужное время. По части выбора подобных моментов равных мне не было, так что — как знать?
Неожиданно из рядов Светлого Воинства выступили четверо воителей, в которых я не сразу признал Асов.