АРМ
Шрифт:
– Так. Нас заботит генератор. Кофе?
– Да, благодарю. Но вы знаете об убийстве все. Я решил, что мне стоит поговорить с вами, прояснить кое-какие собственные мысли.
– Ну давайте, – я набрал заказ на два кофе.
– Ордас считает, что это сделала Дженис, не так ли?
– Вероятно. Я не знаю, что у него на уме. Но дело ограничивается двумя конкретными группами возможных убийц. Дженис – и все остальные. Вот ваш кофе.
– Дженис этого не делала.
Он взял у меня чашечку, сделал глоток, поставил на мой стол и забыл о ней.
– Дженис и Икс, –
Хмурясь, он обдумывал все это.
– Допустим, у него был способ уйти, – сказал он. – Он хотел забрать машину: он обязан был этого хотеть, потому что пытался организовать себе алиби с помощью машины. И даже если б он не мог ее забрать, он все равно использовал бы свой альтернативный путь наружу.
– Почему?
– Если он знал, что Дженис должна вернуться домой, то свалил таким образом на нее все подозрения. Если же не знал, то оставил бы полиции загадку запертой комнаты.
– Загадки запертой комнаты – отличное развлечение, но я никогда не слышал о таком в реальной жизни. В литературе они обычно являются результатом случайных событий, – я помахал рукой, увидев его протестующие жесты. – Неважно. Вы хорошо аргументируете. Но каков был альтернативный путь наружу?
Портер не ответил.
– Так не хотите ли вы рассмотреть дело против Дженис Синклер?
– Она – единственная, кто мог это сделать, – согласился он с горечью. – Но она этого не делала. Она никого не может убить, тем более таким хладнокровным, обдуманным образом, с заранее подготовленным алиби и таинственной машиной в центре событий. Послушайте, эта машина для Дженис слишком сложна!
– Да, она не относится к подобным людям. Но – не примите как оскорбление – вы как раз из них.
Он заулыбался.
– Я? Что ж, возможно. Но зачем мне это?
– Вы в нее влюблены. Думаю, вы сделаете для нее что угодно. Да и помимо этого, вас могла бы развлечь подготовка идеального убийства. К тому же деньги…
– Странные у вас представления об идеальном убийстве.
– Скажем, я выражаюсь тактично.
Тут он расхохотался.
– Ну ладно. Допустим, я подготовил убийство из любви к Дженис. Черт возьми, если б она была исполнена такой ненависти, я бы ее не полюбил! Почему она должна желать смерти дядюшке Рэю?
Я колебался, не зная, стоит ли ему говорить об этом, и решил, что стоит.
– Вы знаете что-нибудь о получении разрешения Эдвардом Синклером?
– Да. Дженис мне кое-что рассказывала о… – он осекся.
– И что же именно она вам рассказала?
– Я не обязан отвечать.
Это, пожалуй, было разумно.
– Ну хорошо, – сказал я. – Не вдаваясь в аргументацию, примем, что математику для новых прямоточных звездолетов разработал все-таки Рэймонд Синклер, а Эдвард приписал работу себе с молчаливого согласия Рэймонда. Эта идея, вероятно, принадлежала самому Рэймонду. Ну и как это отразилось бы на Эдварде?
– Думаю, он был бы вечно благодарен, – сказал Портер. – Дженис утверждает, что так оно и есть.
– Возможно. Но люди – существа странные, не правда ли? Выказывание признательности в течение пятидесяти лет может вывести из себя самого уравновешенного. Это неестественное чувство.
– Вы слишком молоды для подобной циничности, – заметил Портер с сожалением.
– Я стараюсь думать об этом наподобие прокурора. Если братья виделись слишком часто, Рэймонд мог бы начать раздражать Эдварда. Совместный отдых стал бы для него непростым делом. И всякие слухи… о да, слухи ходят. Мне вот сказали, что Эдвард не смог бы разработать эти формулы, поскольку у него нет способностей. Если такие разговоры достигли Эдварда, могло ли ему это понравиться? Он мог бы даже начать избегать своего брата. А Рэй мог бы напомнить братцу Эдварду, сколь многим тот ему обязан… и вот вам смертельный поцелуй.
– Дженис это отрицает.
– Дженис могла бы унаследовать ненависть у своего деда. Или забеспокоиться насчет того, что произойдет, если в один прекрасный день у дядюшки Рэя изменится настроение. Если отношения между старшими Синклерами накалялись, это могло произойти когда угодно. И вот однажды она решила навсегда заткнуть ему рот…
Портер что-то прорычал.
– Я просто стараюсь показать, с чем вы столкнетесь. И еще вот что: убийца, возможно, стер память в компьютере Синклера.
– О! – Портер поразмыслил над этим. – Да. Дженис могла сделать это просто на всякий случай, если в нем содержатся записи касательно уравнений Эда Синклера для захватывающих полей. Но, ведь Икс тоже мог стереть эти записи. Кража генератора не принесла бы ему пользы, если б он не стер сведений о нем в компьютере дяди Рэя.
– Совершенно верно. Не вернуться ли нам к делу против Икса?
– С удовольствием, – он плюхнулся в кресло.
И с большим облегчением, добавил я мысленно, видя, как прояснилось его лицо.
– Не будем называть его Икс, – сказал я. – Назовем У – убийца. У нас уже есть в деле некто Экс… а его фамилия, возможно, некогда звучала как Икс. Итак, мы принимали, что У решил использовать синклеровский эффект сжатия времени как алиби.
– Изящная идея, – улыбнулся Портер. – Элегантно, как сказал бы математик. Учтите, что я не видел картины убийства – только меловые пометки.
– Это было… зловеще. Как сюрреалистская пьеса. Очень жестокая шутка. У вполне мог намеренно все так устроить, если его ум настолько извращен.
– Настолько неестественный человек, чего доброго, и через мусоропровод пролезет, – сострил Портер.
– Полина Уртиэль считает, что он мог быть психически ненормален. Кто-то, работавший с Синклером и решивший, что остался недооцененным.
Наподобие Петерфи, подумал я, или самой Уртиэль.
– Теория алиби мне нравится.
– А меня беспокоит. О машине знало слишком много людей. Как он рассчитывал сбежать с ней? О ней знал Лоуренс Экс. Петерфи знал о машине достаточно, чтобы построить ее с нуля. Так он, по крайней мере, говорит. Вы с Дженис видели ее в работе.