Армия Трясогузки
Шрифт:
Флажки придумал Трясогузка. Надписи делал Мика. Им хотелось, чтобы самому Колчаку донесли о существовании новой армии, которая объявила беспощадную войну всем белякам.
Третьим в армию был принят Цыган.
Его привели к сгоревшему дому, втолкнули в тёмный лаз, и он полз
вперёд, пока не провалился в какую-то дыру. Удар был мягкий — под люком на полу подвала лежала охапка соломы. Даже гитара не сломалась.
Цыган услышал, как один за другим спрыгнули Трясогузка и Мика.
— Это наш штаб! — послышался голос командира.
Вспыхнула
— Парад алле! — кричал Цыган. — Оркестр — туш!
Командир и начальник штаба с опасением смотрели на своего бойца: не сошёл ли он с ума? Но Цыган плясал от неудержимой радости, которая охватила его, когда он понял, что больше голодать не придётся.
Не переставая бренчать на гитаре, он вскочил на мешки с сахаром, перепрыгнул на ящик, а оттуда — на бочонок.
— Стой! Не двигайся! — завопил опомнившийся Трясогузка. — Там порох!
Цыган посмотрел вниз и чуть не выронил гитару: его босые ноги по щиколотки погрузились в мелкозернистый тёмный порошок.
Подбежал Трясогузка, снял его с бочки и дал крепкий подзатыльник.
— Если б взорвался, я б тебе голову открутил!
Цыган смущённо шмыгнул носом, но не обиделся.
— Это все ваше? — спросил он.
— Нашей армии! — ответил Трясогузка.
— А сколько в армии едоков?
— Дура! — добродушно выругался командир. — Не едоки в армии, а бойцы! Ты третий будешь… Начальник штаба! Накормить бойца Цыгана!..
Пока Цыган пальцами вытаскивал из кастрюли куски вареной колбасы, Трясогузка и Мика пили чай из жестяных банок, по очереди наливая его из чайника, подаренного Николаем. Рядом весело потрескивала печка, сделанная из ведра. Дым шёл прямо в подвал, скапливался у потолка и постепенно уходил в люк.
Рот у Цыгана был занят, а глаза продолжали шарить по мешкам и ящикам.
— Видать, давно не ел! — произнёс Трясогузка, подмигнув Мике.
Цыган прошамкал набитым ртом:
— С позавчера… Как спёр у солдата краюху хлеба, так и все!
— Спёр? — переспросил Трясогузка.
— Спе-е-ер! — хвастливо повторил Цыган.
— Забудь это слово! — вскипел Трясогузка.
— Хорошо! — согласился Цыган. — Это был номер иллюзиониста Брам-Пур-Пура!
— Бестолочь! — прикрикнул Трясогузка. — Клятву не воровать давал?
— Это до клятвы было, — возразил Мика.
Трясогузка немедленно наградил его подзатыльником.
— Не защищай! Пусть запомнит — воровать нам незачем. Еды у нас хватит до самой до коммунии!
— До чего? — не понял Цыган.
— До коммунии!
— А что это такое?
— Коммуния — это… — Трясогузка запнулся, с надеждой посмотрел на Мику. — Сейчас тебе начальник штаба скажет!
И Мике пришлось выручать командира.
— Коммуния — это когда не останется ни
На глазах у Мики навернулись слезы.
— Хватит! Ясно! — сердито произнёс Трясогузка. — Понёс про свои ананасы!
Командир не любил, когда вспоминали прошлое.
ЦЫГАН-РАЗВЕДЧИК
Ранним утром Трясогузка выдал всем «сухой паёк» — по три баранки и по куску колбасы и сахару. В свой бездонный карман он дополнительно сунул четверть головки сахару и огласил приказ, который состоял из четырех пунктов: до вечера в штаб не возвращаться, весь день шнырять по городу, смотреть во все глаза и думать, как бы навредить колчаковцам.
Расходились по одному. Первым влез в люк Цыган. Гитару он оставил в подвале. Выйдя к речке, мальчишка увидел перекинутое с берега на берег бревно. Они переходили здесь вчера. Левее за кустами виднелся старый мостик. Там была дорога. Цыган свернул влево. Холодная роса обжигала босые ноги. Они посинели. Цыган потёр их о штаны, и ноги стали красные, как клешни рака. Теперь холод не чувствовался.
Трясогузка сказал: «Иди и ищи, как навредить колчаковцам». А что искать и где?
Цыган пожалел, что не расспросил командира подробнее. Но счастливый случай подвернулся сам. Когда он вышел на дорогу, сзади раздалось тарахтенье, телеги. Мальчик обернулся. Тощая лошадь тянула длинную, покрытую брезентом повозку. На передке сидел солдат.
Поравнявшись с Цыганом, солдат «пошутил» — огрел его кнутом. От этой «шутки» парнишка вскрикнул и схватился за плечо.
— Будь здоров! — сказал солдат и рассмеялся. — Кланяйся отцу с матерью!
Телега въехала на мост. Как клавиши, заиграли бревна. На самой середине заднее колесо продавило гнилой настил. Повозка скособочилась и застряла. Лошадь испуганно забилась в оглоблях.
Настала очередь смеяться Цыгану. Он расхохотался от всей души, приговаривая:
— Так тебе и надо! Так тебе и надо!
Солдат соскочил с телеги и схватил коня под уздцы. Успокоив лошадь, он подошёл к провалившемуся колесу и попробовал вытащить повозку. Но поклажа была тяжёлой.
— Чего ржёшь, дуралей! — крикнул солдат Цыгану. — Принеси лучше вагу — махорки дам!
— Сейчас побегу! — насмешливо ответил Цыган и не тронулся с места.
— Лошадь хоть подержи, чумазый!
Что-то словно подтолкнуло Цыгана.
— Лошадь подержу, — согласился он и с другой стороны телеги подошёл к коню.
Солдат вытащил из-под брезента топор и скрылся в прибрежных кустах. А Цыган одной рукой ласково гладил лошадь по крутому крупу, а другой приоткрыл брезент. В повозке лежали длинные деревянные ящики с винтовками и цинковые коробки с патронами.