Армия воров
Шрифт:
— Хорошо, — без намека на испуг, сказала женщина. — Я дам, что ты просишь. Только сразу уйдешь.
— Не вопрос. — Свояк сел на стул.
— Возьми топор, — она показала взглядом на дверь. — На веранде.
Свояк вскочил со своего места и направился выполнять указание. Вернувшись с небольшим плотницким топориком, он выжидающе уставился на хозяйку дома.
— Теперь давай за мной, — с этими словами женщина встала и направилась в соседнюю комнату.
Свояк устремился следом.
— Боишься? — насмешливо спросила она.
— Береженого бог бережет, — ответил он, ощутив легкую дрожь. От того, что скоро ему придется лишить ее жизни, его охватил страх и легкое возбуждение.
Они прошли через просторный зал и оказались в комнатушке. Наталья Сергеевна подошла к окну и показала себе под ноги:
— Поднимай половицу.
Свояк присел на корточки, всунул острие в щель, и поддев доску, вытащил ее.
— Чуть ближе ко мне сунь руку, найдешь сверток.
Свояк подчинился и вскоре извлек из-под пола пластиковый обернутый скотчем пакет.
— Доску на место, пошли на кухню, — приказала женщина, и, не дожидаясь, пока незваный гость приведет все в порядок, вышла.
Отряхнув пакет от пыли, Свояк вскрыл его на столе ножом. Внутри оказались перетянутые банковской лентой купюры и несколько паспортов.
Неожиданно Стасова насторожила странная тишина. Он вдруг вспомнил про женщину, развернулся, и в этот момент вспышка и удар в грудь отбросили его к стене. Последнее, что в своей жизни увидел Стасов, это стоящую напротив женщину с направленным на него ружьем.
— Вы, я вижу, занимались уже этим раньше, — зевнул Матвей, наблюдая за тем, как Семен Маркович наносит тонким простым карандашом на очередной холст сетку.
— Скажу больше, это мой хлеб, — огорошил Семен Маркович, убирая прядь седых волос под повязанную вокруг головы тесемку.
— Как это? — удивился Матвей.
— Во всех музеях мира вы с большой вероятностью встретите людей, зарабатывающих таким способом на жизнь. — Семен Маркович отложил линейку и карандаш на стоящий рядом столик. — Более того, обращаясь в администрацию за разрешением скопировать то или иное произведение, любой художник может сразу попросить предоставить фотографию картины и мольберт…
— Интересно, — пробормотал Матвей.
— Единственным и основным условием во всех без исключения музеях является запрет на исполнение копий одинакового масштаба. Ваша картина должна отличаться от оригинала размерами. Существуют и другие дополнения, но это не так важно. — Он махнул рукой, взял тюбик бирюзы и выдавил на палитру. — Копирование есть способ научиться писать самому, — продолжил он. — Рафаэль копировал Леонардо да Винчи и Микеланджело, а, например, Рубенс написал копию Караваджо «Погребение Христа». Разве не знали?
Кораблев покачал головой, отошел и сел на диван.
Вторую неделю подряд на пару с Семеном Марковичем они занимаются изготовлением копий полотен Шишкина. Художника, любезно предоставленного органами, встретил и привез все тот же Павлик, легко и без особых потерь согласившийся сотрудничать с Матвеем. У него не было выбора. Мужчине, можно сказать, повезло, он еще не успел натворить дел и перед законом был чист. Все это время Кораблев жил в отведенной для них с Мартой комнате, по соседству с той, куда поселили приехавшего от Рязанова Семена Марковича. Кораблева тяготила жизнь на даче. Не спасал даже спортивный зал, оборудованный в одном из помещений первого этажа, и прогулки по огороженному высоким забором участку леса с небольшим озером.
Неожиданно в кармане завибрировал телефон. Матвей покосился на установленную под потолком камеру и приложил мобильник к уху.
— Это я, — громом среди ясного неба раздался голос Рязанова. — Ты можешь говорить?
— Могу, — подтвердил Кораблев.
— Только что сообщили, при проведении следственного эксперимента сбежал Стасов.
— Так, — протянул Матвей, лихорадочно соображая, как это может отразиться на нем и Марте. — Но ему сейчас наверняка не до нас.
— С одной стороны, он понимает, что в Москве его будут ждать, — согласился Рязанов. — С другой, ты ему перешел дорогу.
— Думаете, захочет свести счеты?
— Насчет этого не знаю, а вот позвонить своим покровителям он случая не упустил. — Давая переварить услышанное, Рязанов выдержал паузу и, вздохнув, продолжил: — В общем, этот негодяй воспользовался телефоном одного из конвоиров, и Анисимова уже все знает.
— Но нам ничто угрожать не может, — сделал вывод Матвей. — Могу предположить, какие будут ее дальнейшие действия. Она спокойно может сказать, будто копии намеревалась оставить себе, а оригиналы вернуть обратно в культурный центр.
— Так поступил бы здравомыслящий человек, — согласился Рязанов. — Но эта дамочка с неадекватной психикой.
— Хорошо, я вас понял, — Матвей отключил связь и посмотрел на Семена Марковича. — Все бросайте и собирайтесь.
— Как? — растерялся художник.
— Просто, — Кораблев встал. — Жду внизу через десять минут.
Марту он застал в спортзале на велотренажере.
— Ты на нем домой поедешь? — улыбнулся он.
— А разве мы уезжаем? — не поверила девушка, продолжая яростно крутить педали.
— Давай, собирайся. — Матвей тронул ее ладошкой по мокрой спине.
Сомова слезла с тренажера, взяла висевшее на руле полотенце:
— Шутишь?
— Да какие уж там шуточки? — Он показал рукой на двери: — Живее!
Павла они встретили в коридоре. Вид у него был растерянным:
— Объясни, что происходит, почему в мастерской все бросили?
— Мы больше не нужны твоим хозяевам.
— Мне никто ничего не говорил, — покачал он головой.
— Скажут еще, — заверил Матвей и протянул руку: — Ключи от машины.