Аромат мести

Серова Марина Сергеевна

— Но ведь мы ищем маньяка, который ходит и убивает женщин!

— Что у тебя нового?

— Ничего. Устала.

Я повесила трубку. Вот почему я не хочу работать в чьей-то упряжке. Лучше уж самой до всего докапываться и самой разбираться. Знаешь хоть, с кого спрашивать.

После селедки с луком захотелось чего-нибудь сладкого.

Я остановилась возле кондитерской.

Моих любимых пирожных не было.

— А чем это так вкусно пахнет?

— Не знаю. У нас все вкусное.

— Нет, вы не поняли, здесь стоит какой-то

специфический запах.

— Кофе, чего же еще? Или яблоками, или ромом. Горячим тестом, в общем…

Но это был другой запах. Возможно, продавщица его и не чувствовала.

Я, как пес на охоте, обошла весь зал, ко всему принюхиваясь.

— Будьте добры, два пирожка с яблоками и чай.

— Какой чай, говорю же — кофе.

Я согласилась и на кофе.

Откусив кусочек пирожка, я снова принюхалась. Где-то здесь находился источник запаха. Но даже не в самой кондитерской, а там, где делают эти пирожки.

После того как были съедены пирожки и выпит кофе, я, выбрав подходящий момент, когда продавщица отвернулась, быстро прошла в подсобку. Я знала, что за подсобкой располагался небольшой двор, за которым приютился непосредственно кондитерский цех — одноэтажное, красного кирпича здание, словно пропитанное жиром — все в пятнах, с облупившейся штукатуркой. Из трубы в небо шел сильнейший аромат горячей выпечки. Одним запахом можно было насытиться.

Я открыла дверь и вошла. Здесь было горячо. Свернула налево, прошла несколько метров, толкнула еще одну дверь, откуда шел тот запах, и оказалась на складе. Там, среди стеллажей, заложенных белыми мешками с мукой и сахаром, особняком стояли картонные коробки. Запах исходил от них. Я открыла одну из коробок. Ну, конечно! Какая же я идиотка! Это была корица, расфасованная в маленькие пакетики.

Я повернула голову и вздрогнула. Рядом со мной стоял Сергей Белоцерковский.

Глава 20 Эклеры

— Вы? Вы что, следили за мной? — спросила я, испугавшись. Я понимала, что от этого человека можно было ожидать чего угодно.

— А я думал, что это вы следите за мной, — произнес он настороженно, и глаза его забегали.

— И все же? Положим, я нахожусь здесь по своим детективным делам. А вот что вы делаете в кондитерском цеху?

— А я здесь по делам любовным. Хотите покажу?

Я пожалела, что пистолет находится на дне сумки, а не у меня в руке.

Он поманил меня, и я двинулась следом за ним. Мы вышли из склада и оказались в коридоре, заставленном деревянными ящиками со стеклянными банками повидла и джема. Очевидно, здесь он хранит свой большой нож или тесак…

Он повернулся к одному из этих ящиков, и я быстро и бесшумно достала пистолет. Спрятала за спину.

— Вот смотрите. Меня подозревать не в чем, — сказал Белоцерковский и взял в руки картонную коробку. Раскрыл ее. Но там была не отрезанная голова очередной жертвы. Нет. Там лежали покрытые блестящей,

почти горячей глазурью эклеры.

— После селедки нам захотелось чего-то сладкого, — заявил невозмутимый Белоцерковский, — и я сказал Людмиле, что могу сбегать к знакомому в кондитерскую…

— У вас тут знакомый?

— Да. Рабочий. Был инженером в нашем КБ. Угощайтесь.

Эклеры выглядели превосходно.

— Они не отравленные, — пошутил Сергей.

— Не успели? — вырвалось у меня.

— Что поделаешь, вы не оставили мне времени для этого.

Я взяла пирожное. Вот что значит — знакомый в кондитерском цехе: эклер был свеж как роза. Я сказала об этом Сергею.

Мы вышли на улицу через лаз в заборе, отряхнулись. Я предложила подвезти его.

— Нет, спасибо, я дворами, так быстрее.

На том и расстались.

Я поехала домой.

Мне просто необходимо было побыть одной и обмозговать дальнейший ход действий.

Последнюю свою жертву убийца назвал «Вэм». Так, во всяком случае, сказала вахтерша из «Спартака». Но она могла и не расслышать. А еще она сказала, что видела его где-то раньше, но где — не помнит. Высокий, крепкий, даже крупный.

Из этого я сделала вывод: Кафельщика я больше не встречала. Только тогда, в филармонии. Его описание не подходит ни под Храмова, ни под Белоцерковского… И все-таки он где-то рядом. Я чувствовала его. Но пока еще не видела.

Что касается «Вэм», то это могло быть производным от «ЭВМ». Но мало вероятно.

Еще этот шифр… «Хлеб. Буква „б“. Контейнер».

Я достала сумку, ту самую, с которой была в кабинете германского представительства у Вагнера. Я вдруг вспомнила, что, сгребая в нее все со стола, я прихватила кое-какие канцелярские принадлежности.

Я вытряхнула содержимое сумки на стол и принялась искать трофеи. И нашла. Пару шариковых ручек, резинку, крохотную коробочку со скрепками. Одна из ручек не писала. Я решила разобрать ее, чтобы посмотреть, в чем дело. Посмотрела. Там и стержня-то не было. Просто полая внутри, даже без отверстия для стержня, ручка. В ней явно что-то должно храниться. Но что? Наркотики. Кокаин? Я понюхала. Да запросто.

И тут мой взгляд упал на лежащий перед моими глазами блокнот с текстом шифра. «Контейнер». А ведь это, возможно, и есть контейнер, в который поместится записка (даже несколько) или микропленка. Ай да Вагнер! Нашел что держать на столе.

Зазвонил телефон.

— Таня? Это я, Люда. У меня столько новостей, что аж дух захватывает. Ты можешь меня сейчас слушать?

— Конечно. Говори. Ты уже побывала у Храмова?

— Нет. Я не могла. У меня все это время был Сергей. Мне надо посоветоваться. Я не знаю, что мне делать. Решается моя судьба. Я вот уже два раза ущипнула себя — мне все это не приснилось…

— Да говори толком, что случилось! — не выдержала я.

— Это не телефонный разговор.

— Тогда сделаем так. Ты сейчас одна?