Арончик
Шрифт:
С валенками всё было сложнее. Тётя Рива брала в руки довольно толстую иголку с большим ушком и продевала в неё такую же толстую и прочную нить. А потом стежок за стежком она сшивала две половинки. Мне кажется, ёлочкой, но я боюсь ошибиться. Потом она просовывала палку и своими хрупкими на вид руками, выворачивала валенки на лицо. Так что, какая это была тяжёлая работа, я знаю не понаслышке.
Вот и сейчас, читая дневники деда Изи, я прямо таки почувствовала запах войлока и газовой лампы, и до того хорошо мне стало - не поверите! Возвращаться в детство - это здорово...
Но давайте вернёмся в детство
Почему они шили ночью? Потому что страшно боялись фининспектора. Этого фининспектора Арончик никогда в жизни не видел, но тоже страшно его боялся и было отчего.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
"СВАДЕБНЫЙ КАЛАЧ" И СТРАШНЫЙ ФИНИНСПЕКТОР
Две комнаты, как я уже писала, родители Арончика сдавали жильцам. Со временем, жильцы съезжали и заезжали другие: кто-то строился, а кто-то вообще уезжал из местечка - о том история и дневники умалчивают. Но свято место, как известно, пусто не бывает, правда одну комнату было решено отдать бабушке Миндл и Арончику, а вторую на семейном совете, всё же было решено сдавать.
В славном городе Черняхов жил был богач, имя которого мы не знаем, но знаем лишь, что у него был сын Мойше. Не повезло этому богачу, ибо денег у него было много, а вот ума единственному сыну богача Б-г не дал. Так они и жили втроём: богач, его деньги и его немного сумасшедший сын. Уж не знаю, как удалось богачу найти для сына невесту, но он её таки нашёл. Сказать, что Хана была нормальной невестой - это было бы сущей неправдой: невеста была под стать сыну, тоже немного безмозглой.
Представьте себе: идут по улице Мойше, маленького роста с большой бородой, из-за которого почти не видно было его лица и его жена Хана, которая, несмотря на отсутствие мозгов, была почти красавицей, хоть и на голову выше мужа. К тому же нога у неё была сорок первого размера, в то время, как Мойше носил обувь тридцать шестого размера. Несмотря на несметные богатства отца, на нём всегда был один и тот же пиджак с большими дырами, потому что Хана никогда не держала в руках иголку - не умела ничегошеньки.
Каким образом их поженили знает, разве что сам Б-г, но, видимо, кто-то очень хорошо постарался объяснить этим двум недалёким молодым людям, что молодожёны должны делать ночью. А может, им вообще ничего не объясняли - природа сама взяла своё. Но, как только наступала ночь, из комнаты, где поселились молодые, а они поселились в доме родителей Арончика, как вы поняли, раздавались такие охи и стоны, что просыпался почти весь дом. Бейдлу и Мендела это даже радовало: за криками новобрачных не было слышно то, что творилось на кухне! Малыши спали в дальней комнате и, набегавшись за день, не проснулись бы, даже если бы взорвалась бомба, не дай Б-г. А вот Арончик с бабушкой Миндл спали за стенкой, просыпались от этих криков и засыпали только тогда, когда засыпали молодые. Бабушка всё прекрасно понимала, а вот Арончику нужно было как-то объяснить, что там происходит, и находчивая бабушка Миндл стала придумывать истории про страшного ФИНИНСПЕКТОРА, который пытает молодых людей, чтобы они рассказали, кто в этом доме шьёт валенки.
Таким образом, она убивала двух зайцев: Арончик чётко знал, что какой бы фининспектор не пожаловал в их дом, о том что родители шьют валенки нужно было молчать намертво, как молчат замученные герои из соседней комнаты. И во-вторых, он почти не обращал внимания на их чудачество, поскольку героизм затмевал неприязнь и брезгливость. К тому же бабушка строго-настрого запретила Арончику спрашивать о пытках этих двоих, ссылаясь на то, что это тайна и что если фининспектор узнает, что Арончик спрашивал, то он наведается и к Арончику.
Почему все в доме терпели эту пару? Потому что богатый папа новоиспечённого мужа платил хорошие деньги за комнатуи эта плата было гораздо больше того, что зарабатывали Бейла и Мендл вдвоём.
Поскольку пара была еврейской, Мойше иногда ходил в синагогу и его вызывали к Торе. Тоже иногда. Когда он выходил из синагоги, возле ворот его всегда ждала Хана в белом платье. Это было свадебное платье Ханы и она его надевала на Шаббат, чтобы встретить мужа из синагоги. Так они и шли по улице, смеясь и подначивая друг-друга, а за ними бежала толпа мальчишек и орала вслед: "Свадебный калач! Свадебный калач!" и бросали в молодую странную пару камни. Ни увещевание мам, ни угрозы отцов не помогали: на улице то и дело раздавалось "Свадебный калач" и вслед за детскими выкриками сыпались проклятия Ханы на детей и их родителей.
Бабушка Миндл была доброй женщиной, и решила взять шефство над Ханой. Как-то утром бабушка принесла гуся. Этого гуся только что зарезали и он был ещё тёплым, когда бабушка положила гуся перед Ханой и спросила:
– Скажите но мне, Хана, ви можете сделать гуся?
Да, именно так: "сделать гуся". Это означало, что гуся нужно ощипать, распотрошить и разрезать на части.
– Конечно, бабушка Миндл. Кто не может сделать гуся, я вас спрашиваю?
Бабушка оставила Хану и гуся на кухню и вышла во двор. Через некоторое время, когда бабушка вернулась в дом, она почувствовала, что с кухни идёт странный запах. На кухне уже стояли все в полном составе: Бейла, Мендл, дети и муж Ханы. В огромной кастрюле варился неощипанный гусь, да к тому же с потрохами и жиром, таким, как он был, когда его принесла бабушка Миндл. Жир с гуся растопился и вонь от перьев пошла такая, что дышать в доме было невозможно.
– Хана!
– закричала бабушка Миндл.
– Вы же сказали, что только дурак не умеет "сделать гуся"!
– А что ви имеете против?
– спросил молодой муж.
– А ви что, будете есть этого гуся?
– спросила мама Бейла.
– Конечно!
– гордо ответил сын богача...
Бабушка с мамой сняли кастрюлю с печи и сделали что могли: половину гуся очистили, половину выкинули.
То, что Хана не могла готовить - с эти ещё можно было как-то смириться. Богач доплачивал за пансион и Бейла терпеливо готовила на всю семью плюс ещё два рта. Но Хана категорически отказывалась мыть посуду. Бабушка Миндл, ругаясь и проклиная богача, его маму и весь его род, собирала грязную посуду в тазик и тихонько мыла.
Самое страшное случилось тогда, когда всем стало понятно, что молодая пара ждёт ребёнка. У мамы началась паника, папа пошёл к богачу отказываться от денег, а бабушка причитала, что Всевышний за что-то наказал их семью и скорее всего, это за подпольный бизнес с валенками. Связать живот Ханы и валенки Арончик никак не мог, но он понял это так: от пыток у Ханы образовалась на животе опухоль, которая всё время росла, так что ещё больше зауважал Хану и её мужа. Один раз он даже подошёл к маме, которая ни сном ни духом не знала о бабушкиных россказнях про страшного фининспектора и его пытках.